несколько человек, отклоняющихся от нормы, для него оказ
ались более убедительными, хотя такого рода отклонения имеют место во вс
яких армиях и предсказуемы чисто статистически.
Отождествление субъективных оценок с объективным положением вещей обы
вательски думающими людьми зашло настолько далеко, что теперь большинс
тво понятий, употребляемых в разговорах на социальные темы, утратило нау
чный характер и превратилось в оценочные выражения. Таковы, например, вы
ражения «тирания», «диктатура», «народовластие», «демократия», «бюрокр
атия» и т.д. Если уж народовластие, то с точки зрения обывательски думающе
го человека это очень хорошо, и он даже мысли не может допустить, что массо
вые репрессии в Советском Союзе явились проявлением именно народовлас
тия, доведенного до предела. Он не способен понять того, что и народовласт
ие имеет свою социальную структуру, в том числе Ц подчинение, неравенст
во, иерархию, средства насилия.
Обывательски думающий человек подходит к жизни других людей так, будто о
н сам находится в их положении, и распространяет на них свое отношение к ж
изни, свои критерии оценок, свои переживания. Он не способен понять того, к
ак сами другие люди в их положении осознают и переживают свое положение.
Такое отождествление характерно как для людей на Западе в отношении жиз
ни советских людей, так и для советских людей в отношении жизни людей на З
ападе. Такое отождествление имеет место и в отношении жизни людей в прош
лом и в будущем. Когда советскому человеку говорят, например, что на Запад
е жизненный уровень в три раза (или даже в пять раз) выше, чем в Советском Со
юзе, то он понимает это очень просто: он помножает свою зарплату на три (ил
и на пять), оставляя прочие условия жизни без изменения. Аналогично запад
ный человек, услышав эту фразу о разнице в образе жизни, просто делит свои
источники дохода на три (или на пять). И обычно как те, так и другие после это
го начинают сомневаться в истинности утверждения о соотношении жизнен
ных условий на Западе и в Советском Союзе. Научно думающий человек знает,
что жизненный уровень людей неразрывно связан с общими условиями жизни,
с ценой, которую люди платят за свой уровень. Так что смысл имеет лишь срав
нение всей совокупности условий.
Имеет хождение такая концепция структуры населения в коммунистических
странах: 1) народ Ц жертва режима; 2) власть Ц угнетатели народа; 3) диссиден
ты Ц защитники угнетенного народа. Какими бы соображениями ни руководс
твовались люди и какова бы ни была их личная судьба, но когда они такую кон
цепцию высказывают, они тем самым являют типичный пример обывательског
о метода мышления. Население реального коммунистического общества на с
амом деле имеет совсем другое строение, хотя в нем есть жертвы, власть и ди
ссиденты. И строение это не только неизмеримо сложнее приведенной прими
тивной схемы, оно может быть описано лишь в иной системе понятий вообще. В
ыражение «народ» здесь вообще лишено смысла, систему власти отделить от
населения невозможно даже в абстракции, настолько она опутывает все общ
ество в самых различных разрезах, а диссиденты самими условиями жизни об
щества обречены быть защитниками лишь самих себя, причем Ц не только от
властей, но и от солидарного с властями «народа».

Исторический и социологиче
ский подходы

Идеи историзма в понимании явлений человеческой жизни стали теперь нас
только естественными, что даже мысль о возможности оспаривать их кажетс
я кощунственной. Существует мнение, будто сущность коммунистического о
бщества можно понять лишь с точки зрения исторической, т.е. рассматривая
историю его формирования. Разумеется, рассматривая историю подлинную, а
не сфальсифицированную прокоммунистически настроенными историками и
философами. Вот, мол, если показать, как на самом деле все происходило, как
на самом деле складывалось это общество, тогда и станет ясным, что оно соб
ою представляет.
Но спросим себя: а что такое подлинная история? Если мы достоверно узнаем,
что Сталин был агентом царской охранки, что Ленин получал деньги от прав
ительства Германии, что точное число жертв репрессий такое-то, будет ли э
то знанием подлинной истории? И много ли ясности внесет это в познание су
ществующего коммунистического общества? Разоблачений «подлинной» ист
ории советского общества было предостаточно. Но намного ли это продвину
ло научное понимание его? И кстати сказать, на историческом подходе наст
аивает и апологетика коммунизма, вовсе не заинтересованная в разоблаче
нии его сущности. Случайно ли это?
Я не отвергаю роли и пользы историзма в исследовании таких явлений, как с
оциальный строй данной страны. Но я считаю, что ведущая роль в этом должна
принадлежать социологическое! точке зрения. Надо знать, что именно получ
илось в результате исторического процесса, чтобы разобраться в сущност
и этого процесса, ибо последняя и состоит в ее результате. Надо понять ста
вшее общество как данность, чтобы постичь смысл каких-то исторических с
обытий, предшествовавших ему и, как кажется, продуцировавших это ставшее
общество. А задача исследования ставшего общества есть задача социолог
ическая.
Социология тоже рассматривает жизнь общества как протекающую во време
ни. Но есть существенное отличие роли времени в социологическом подходе
от роли времени в случае исторического подхода. Социология стремится по
знать формы социальной жизни, регулярно воспроизводящиеся в стабильно
м виде во времени, их универсальные закономерности и тенденции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124