У меня муж, он добрый, заботится обо мне, любит меня, да и я люблю его, да, но... мне нравится не только он, а и другие.
«Другие? — мысленно спросил у себя Иоэль. — Кроме меня еще и другие?» И он с укором взглянул на Реэт.
— Почему вы так смотрите? — вдруг став серьезной, спросила Реэт. — Вы осуждаете меня? Конечно, я виновата. Я чересчур легкомысленна. Так это не может продолжаться...
Концом палки Йоэль раскидывал песок. Конечно, все это должно разрешиться чем-то! Но откуда, как придет разрешение? Долго ли просидишь так рядышком, держась за руки? Впереди было будущее, которое нужно было начать строить, но Йоэль даже планировать его не умел. У него и интереса не было к этому. Инстинктивно он чувствовал, что любое подведение здания под крышу означает удаление архитектора от построенного им дома. Что он должен был сделать? Пренебречь этими прекрасными мгновениями, которые можно было беспечно срывать каждый день? Или решительно и безвозвратно отнять эту женщину от другого? А это означало пойти к пастору и сказать ему по чести: «Милый человек, ваша жена принадлежит мне, хотите вы этого или не хотите. Вы воспитаны в духе корпорации и, может быть, вызовете меня на дуэль, считая, что этого требует приличие...» Но сможет ли пастор Нийнемяэ навести на меня пистолет? Нет, для этого он слишком христианин. Возможно, этот бедняга отдаст свою жену, не прибегая к оружию, из* чисто христианской любви к ближнему, в зародыше подавляя в себе всякое себялюбие? Но тогда Реэт станет жалко этого человечка. И проиграет опять-таки Иоэль. Но и доставив себе минутное удовольствие, уйти потом восвояси,
этого Йоэль также не мог желать, так как корни душевной близости проникли уже слишком глубоко.
Нет, рассуждение и взвешивание приводили лишь к сомнительным результатам. Похоже было, будто природный разум здесь проявил ревность или злорадство, вместе с тем не умея дать никакого совета.
— Ну что же дальше? — неуверенно спросил Йоэль У Реэт.
— Это вам решать! —твердо ответила Реэт, и Йоэль почувствовал в этом ответе горький упрек.
— Значит, вы не хотите, чтобы все продолжалось по-прежнему? Вам надоело? Прекрасно. Я могу уйти...
«Это не решение, а всего лишь бегство от решения»,— подумала Реэт, но ничего не сказала. Йоэль и без слов понял, что подумала Реэт. За ее покорной молчаливостью он почувствовал скрытую боль, которую причинил сам.
Через некоторое время Реэт сказала, заглядывая в глаза Йоэлю:
— Почему вы всегда так резки и неуступчивы? Я часто гляжу на вас, но вы стали таким серьезным, очень серьезным, не таким, как весной. Когда я вижу вас таким хмурым, я и сама становлюсь такой же.
— Нет, вам нельзя стать такой! Неужели я такой, как вы сказали? Я и сам не замечаю, что я такой хмурый. Это я только внешне, это мой недостаток...
Недоразумения между ними опять на некоторое время рассеивались, и счастье переживаемой минуты снова заслоняло другие заботы. Все разрешится само собой, без чьего- либо сознательного вмешательства — такова была точка зрения Йоэля, которая его удовлетворяла и успокаивала. II поздно вечером, когда оба влюбленных сидели на диване, некая мысль протянула щупальца, чтобы отыскать выход из тупика.
— Бежим!
— Но куда?
— Все равно куда! Но только прочь из этих мест, даже из этой страны!
Реэт с живостью согласилась: хорошо, бежим!
В этот вечерний час фантазия быстро разгорелась, а скорый отъезд Кики даже намекал на некие реальные возможности.
Конечно: бежим так, чтобы и следов не осталось! Пускай ищут!
— Если бежать, то ночью, когда все спят! - таинственно зашептала Реэт. — чтобы ветер был сильный, тогда никто не услышит.
— Когда нас начнут искать, мы уже окажемся далеко, за тысячу километров. У нас будут уже другие имена, другие паспорта...
— Если понадобится, я могу надеть мужской костюм,— сказала Реэт, — я очень хорошо умею играть роль мальчика и могу сойти за твоего брата...
— Ты, за моего брата? Ты? — удивился Йоэль.
— Конечно, и мы заранее должны научиться говорить «ты» друг другу, не может же брат говорить брату «вы»!
Они посмеялись над таким брудершафтом, и даже Кики пришла из другой комнаты поглядеть, что тут происходит. Оба продолжали фантазировать словно в бреду, не стесняясь Кики.
Реэт сказала, что она отлично умеет водить машину. Если нужно, они украдут чужую машину, проделают на ней часть пути, потом бросят ее и понесутся дальше на поезде, на самолете.
— Когда приедем в Чехословакию, — сказала Реэт, — я пришлю мужу пару башмаков с фабрики Бати на толстой подошве, муж очень любит такие. Ты не будешь обижаться?
— Ах, чего там! Мы поедем гораздо дальше, чем Чехословакия! Поедем туда, где вообще не носят башмаков. Например, к папуасам, сделаем себе татуировку, сплетем себе фиговые листки из тростника, а головы покроем шлемами из кокосового ореха.
— Если придется проходить через джунгли, я непременно сделаю себе охотничий костюм, — сказала Реэт, — галифе и сапоги с голенищами. А двугорбым верблюдом мы обзаведемся?..
— Непременно! Лучше завести двух двугорбых. Если машина увязнет в песке пустыни, то двум легче вытащить ее.
— Я так и останусь в мужском костюме на все время путешествия, — решила Реэт. — Чувствуешь себя смелее. И, кроме того, никто тогда не заподозрит нас!
— Но тогда тебе придется научиться бросать камень по-мужски — знаешь, как? — не через плечо; придется научиться автоматически сжимать колени, когда что-нибудь упадет на них со стола; придется научиться не взвизгивать, когда упадет дюжина тарелок; нужно научиться не обращать внимания на платье встретившейся дамы и проходить равнодушно мимо окна ювелира;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109