Хоть это невежливо и негигиенично, но во время завтрака, обеда и ужина он читал газеты; перекрестки он пересекал по диагонали; по лестницам подымался, перешагивая через две ступени; пиджак и жилет надевал сразу. Он чувствовал всегда, что время с его задачами дожидается его, что надо всегда спешить куда-то, что ни одной минуты нельзя прожить бесполезно, ни одной крохи времени нельзя просыпать. И эту свою привычку он возвел в принцип, потому что человек, по его мнению, создан не для безделья, а для того, чтобы преобразовывать лицо мира, сделать его лучше. Любое бессодержательное собрание,
любой бесплодно проведенный день вызывали в нем чувство, будто он отстает, опаздывает, и даже по ночам ему часто снились уходящие поезда, которые он догоняет.
А теперь его должностью стало изо дня в день заседать с людьми, у которых было так много времени.
Не прошло и месяца, как Йоэль почувствовал, что связан по рукам и ногам. Нужно было жить по расписанию, в котором изо дня в день, из часа в час были записаны все его обязанности. Мелкая будничная работа все больше и больше оттесняла его мечты о больших, ответственных задачах. Он был счастлив, когда удавалось урвать хоть несколько часов на переработку своего проекта. Правда, эта переработка уже не доставляла того удовольствия, которое было связано с былым разгулом творческой фантазии, но в изнуряющей пустыне мелочных дел и это все же являлось неким оазисом.
Однако здесь речь шла уже не о математической задаче, решаемой в тиши кабинета, — каждый шаг был связан с живым человеком, будь то знаток, дилетант или просто умник. После некоторых указаний городской управы проекты ратуши прежде всего попадали в строительную комиссию. И здесь приходилось выслушивать столько разных мнений, сколько находилось желающих взять слово.
— Какой смысл обременять жителей города этакой громадной постройкой? — спросил какой-то знаток из числа мелких торговцев с окраины. — За чей счет думают возвести этот дворец? Конечно, за счет нашего брата, мелкого люда. Перед кем мы важничаем? Давайте лучше обойдемся как-нибудь.
— Как это вообще возможно, — сказал кто-то другой, — что проекты, получившие первую и вторую премии, не используются, а за основу берется отвергнутый проект?
Член комиссии, строительный мастер, углубился в детали: все эти большие окна не держат тепла, и вообще все здание нужно построить в более современном стиле, простое, с плоской крышей. Поделился он своими премудрыми советами и в отношении лестниц, подвалов, фундамента. Потом пустился превозносить диатомит как новейший материал в нашей стране, пригодный как для потолков и заполнения каркаса, так и в качестве изоляционных плит для стен, крыши и т. д.
Нашлись и такие, которые считали, что нужно разведать «наверху», что там думают о плоских и островерхих крышах, потому что без субсидии ратушу не построить, а если не потрафить на их вкус, то кто знает... Но подобное рассуждение встретило отпор от представителей Национального фронта, которые уже в ближайшее время обещали покончить со всей царящей в стране коррупцией и которые вообще иронически относились к проекту в целом, — по их мнению, он вообще останется только на бумаге, споры после этого на час-полтора переходили на политику.
— Я вообще не сторонник подобных построек в нынешнее беспокойное время, — произнес наконец один из членов комиссии, который все свои рассуждения неизменно сводил к вопросу о войне. — При современной военной технике нецелесообразно сосредоточивать городские учреждения в одном месте. Потому что такая громадина явилась бы отличной мишенью для вражеского самолета. Подумали ли вы о том, что одной бомбы хватит, чтобы разнести всю эту махину? И тогда вы что предпримете, а? Нет, в наше время нужна большая маскировка, нужна разбросанность зданий и их небольшой размер.
— Здание должно быть, по крайней мере, пятиэтажным, — решил кто-то. — С лифтами и вообще вполне современное.
— Побольше колонн и всяких финтифлюшек снаружи, — посоветовал другой.
Картина не изменилась и тогда, когда отделы и конторы городской управы высказали свое мнение. По крайней мере, в одном' все были согласны: каждый отдел считал, что именно он должен помещаться на нижнем этаже. Таким образом, ратуше следовало быть одноэтажной. Но один из городских, советников энергично настаивал на трехэтажной или даже четырехэтажной постройке, — это, по его мнению, не только придало бы зданию более внушительный вид, но и спасло бы от многих стычек и неприятностей с владельцами участков, от которых и так следует ожидать упорного сопротивления.
— Вы думаете, что все в порядке? — в свою очередь, изрек городской голова, внимательно изучая проекты. — Но мне кажется, что вы упустили самое важное. А именно часы. Вы их запроектировали только на фасаде. Это не годится. Представьте себе, что гражданин, идущий из старого города, пожелает сверить свои часы, так неужели он должен совершить путешествие к фасаду здания? Ведь ваша башня четырехгранная, так приспособьте ее для четырех часов. В наше демократическое время все части света должны быть равноправными!
Вначале Хурт вступал в споры почти с каждым, чтобы отстоять свою точку зрения, но потом он увидел, что все это напрасная трата сил. Сама пестрота и многочисленность предложений говорили в его пользу. «В вопросах вкуса надо диктовать свою волю, — подумал он про себя, — и это тем легче, чем большая мешанина царит в этой области».
Просто жутко было видеть, как его ратушу, то сплющивали, делая ее плоской, то вытягивали на несколько этажей, как суживали окна, а башни превращали то в круглые, то в квадратные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109