— Вы исключение среди мужчин, — сказала госпожа Раудкатс. — Ведь всем мужчинам нравится, когда жена весела, легкомысленна и ветрена. При этом, конечно, верна своему мужу, господин Тамберг.
— Вы жестоки, — рассмеялся Тамберг, — и несправедливы по отношению к нам, бедным холостякам. Пусть и нас иногда одарят улыбкой замужние женщины.
— Да, но веселые улыбки не появляются по заказу, — ответила госпожа Раудкатс. — Конечно, некоторые удовлетворяются малым. И мирятся с нашим бытом и нашей средой. Но другие... Я, например, счастлива только тогда, когда могу рассматривать красивые вещи, ковры, вышивки, фарфор, слушать первоклассного, непременно только первоклассного певца...
— Встречаются и такие, что любят купаться в шампанском, — прервал ее Тамберг, — или кушать соловьиные языки!
— Но я не требую ничего невозможного, — рассердилась госпожа Раудкатс. — Что я могу поделать, если у меня выработался свой вкус? Неужели отказываться от себя самой? Или вы желаете, чтобы я ночи напролет играла в бридж? Либо со скучающим видом просиживала в кафе, потому что так делают другие?
— Не так уж черна наша жизнь, чтобы из-за этого стоило замыкаться в своей раковине и становиться пессимисткой, — возразил Нийнемяэ. — По своей должности мне приходится встречаться со многими людьми. И поверьте мне, мы каждый день проходим мимо благороднейших людей, которых не умеем ценить. А они стоят больше, чем все эти Лувры.
— Верю вам, господин Нийнемяэ, но ведь и красота не от лукавого.
— И все же лукавый любит красоту больше, чем добро, — был ответ.
— Так что, мадам, будьте осторожны, — двусмысленно добавил Тамберг.
В эту минуту в сопровождении Орайыэ вошел Йоэль Хурт. Ростом он был немного выше Пауля, но более худощав и бледен.
Мадемуазель Ормус сразу же разочаровалась, потому что она ожидала увидеть блондина, Хурт же оказался шатеном. Вошедший обладал острым взглядом, казалось, он видел скорее линии, чем краски. У Кики, стоявшей в дверях столовой, забилось сердце, но госпожа Тийдо осталась совершенно равнодушной, с прежним спокойствием продолжая курить свою сигарету.
— Мою жену ты ведь знаешь? — спросил Орайыэ у Хурта.
Госпожа Орайыэ слегка покраснела.
Познакомившись и поздоровавшись со всеми, Хурт остановился возле группы мужчин. Собравшееся здесь общество показалось ему чужим и далеким. Орайыэ вместе с женой ушли в столовую: один - чтобы открыть бутылки с ликерами, другая - чтобы закончить последние приготовления
к приёму гостей. Госпожа Тарас была разочарована тем, что вновь прибывший не переступил через глупый обычай сразу же присоединиться к людям своего пола. И чего это Кики торчит там в дверях, кокетничая взглядом, разыгрывая из себя невинную девочку? Поглядела бы лучше в зеркало, увидела бы, как сидит на ней юбка! А сумочка из дешевой кожи вовсе не стоит того, чтобы так демонстративно играть ее замком.
За столом новоприбывшего гостя усадили между хозяйкой дома и госпожой Раудкатс, в то время как напротив, за грудами пирожных, бутылками и цветами между барышней Ормус и Кики, расположился хозяин дома. Майму не могла перенести, когда на предназначенное ею для дяди Тамберга место хотели усадить Кийпсаара: распахнув полуоткрытую дверь, она вбежала, схватила своего любимца за рукав и отвела на его место, за что мать наградила ее укоризненным взглядом и строгим замечанием. Внимание Майму было трогательно, но сегодня старый холостяк почему-то орудовал за столом правой рукой.
«Какая расточительность!» — промелькнуло в голове Хурта. Вспомнились стойки в барах, рестораны-автоматы, Ашингер, студенческие схватки на рапирах. Вспомнились вечные сосиски с горчицей, бутерброды без масла, с тоненькими кусочками ветчины или итальянским салатом, вспомнились толстые, увесистые кофейные чашки и крошечные, с наперсток, молочники для эрзац-сливок, вспомнились скудные, торопливые обеды и ужины, съедаемые по большей части стоя, потому что никогда не хватало времени,, всегда была спешка, А здесь...
На первых порах молчаливость Хурта парализовала и остальных. Но потом у него с госпожой Раудкатс завязался разговор о концертах и театрах, о. балетных представлениях и художественных выставках. За столом поднялся общий гомон. Вскоре и Хурт разговорился. Госпожа Орайыэ попыталась вначале прислушаться к его словам, но плохо их слышала, так как гость несколько неучтиво отвернулся от нее, обращая свою речь исключительно к госпоже Раудкатс.
— Пауль, будь добр, выключи это радио! А вы, господин Хурт, угощайтесь! Или вам не нравится наша стряпня? Эльза, налей господину Хурту горячего кофе! Пожалуйста, попробуйте этого торта, я его велела испечь специально для вас. Не верите? А Пауль считает, что ради вас я сегодня особенно постаралась. Мы уже не встречались почти десять лет. Дочку мою видели? У меня еще и маленький сынок есть, Петер. Я очень изменилась?
Нитью разговора завладела теперь госпожа Орайыэ. А Хурт, которому доселе почти все время приходилось
отвечать на вопросы, вдруг сам превратился в слушателя. Мягкий голос хозяйки дома ласкал ухо, под звук его было приятно отдаваться своим думам, забыв об окружающем, лишь время от времени кивая хозяйке в знак согласия и улыбаясь, прислушиваться только к голосу, а не к словам.
«Давно ли все это было, позавчера, неужто позавчера?» — думал Хурт, следя мысленным взором за быстро сменяющимися картинами недавнего прошлого. В комнате все перевернуто, хозяйка испугана, а вещи никак не влезают в чемодан... Спокойствие, спокойствие, не терять самообладания, медленно, спокойно считать цифры, снова вынуть вещи из чемодана, уложить как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109