А что, старик, не подарить ли нам своим старухам на день рождения купальные костюмы, что?
Нийнемяэ подтолкнул аптекаря в бок, и, давясь от смеха, оба старика стали медленно подниматься по лестнице, потому что уже позвали к столу. После ужина, когда общество распалось на отдельные группы, часть гостей из тех, что любили приятную беседу, уселись наверху, на балконе. Главным рассказчиком был здесь старый Арнеманн, который не скупился на анекдоты и разные случаи из жизни. Язык у него был красочный, голос сочный, и было так интересно следить за мимикой его пухлого, подавшегося вперед лица, что все смотрели на него, не отводя глаз. Он начал с невинных, простых историй, с юмором рассказывая и о своем участии в них, потом перешел на политические анекдоты, а под конец, когда было выпито уже немало кружек пива и слушателями его оказались одни мужчины, перешел к более соленым шуточкам.
Внизу все время танцевали, а с озера доносились песни и звонкие голоса. Гуляли в саду, на опушке леса, возле ржаного поля, на площадке перед дачей, и ровный гомон празднества сливался с мягким, ленивым настроением этого затерянного среди холмов озера.
Барышня Розалинда, с цветком жасмина в руках, позвала старую госпожу Нийнемяэ, которая все время ковыляла кругом, хлопоча среди гостей, и только сейчас перевела дух, наверх, в комнату с розовыми обоями.
— Идите смотреть, фрау Нийнемяэ, эта крошечная комнатка! Я так мило обставлю ее. Идите же!
И когда они забрались наверх, она продолжала:
— Ну, и что вы теперь скажете? Разве это не рай? И этот вид, смотрите, пожалуйста!
Старую госпожу Нийнемяэ этот вид не особенно трогал, зато ее задело восхищение этой немецкой мамзели. Как это она думает тут расположиться? И что о себе воображает? Еще позавчера, как только прикатила сюда, она лучшую мебель отобрала в старом доме для этой комнатки. Приехала сюда, чтобы помочь подготовиться к празднику, но, как видно, уже нашла время украсить кружевами старый диван, повесить на стену увеличенный портрет
своего братца, а над кроватью прибить отпечатанный серебряными буквами стишок из Нового завета.
— Эту комнату Ильмар обещал отдать вам? - спросила старая госпожа Нийнемяэ.
— Конечно! Он ведь, ах, такой чудный, такой милый. Он должен привезти из город, из моей комнат, этот красивый и, ах, я чуть не забыл ту розовую подушечку, что я сама вышил брату. Ах, мой покойный брат очень любил мои рукоделия и всегда сказал. И я хочу все здесь так уютно устроить...
— Но я не понимаю Ильмара, — ответила старая барыня. — Я же ему ясно сказала, что мы сами со стариком хотим перебраться сюда наверх. Я не понимаю, как он может раздавать комнаты кому придется. Я сейчас же пойду спрошу Ильмара, чья это комната.
Но, фрау Нийнемяэ!.. — удержала ее Розалинда. — Не сегодня, не сегодня! У нас сегодня есть такой веселый праздник! Ах, поглядите, поглядите, как он умеет развлекай общество! И как его все уважайте!
Обе они выглянули в окно. Ильмар остановился на площадке, возле одной скамейки с сидевшей там группой гостей, и ему тотчас же освободили место. Он что-то сказал, и все слушали, а некоторые даже встали, сохраняя для него место. Но Ильмар уже поспешил к другому столу, дал служанке распоряжение убрать пустые бутылки из-под лимонаду и принести полные.
Интерес выглядывавших из окна женщин тотчас же обратился к Реэт, которая в сопровождении двух студентов поднялась от озера и, хохоча, остановилась возле бассейна, не обращая ни малейшего внимания на гостей. А тут она вдобавок еще рукой поманила архитектора, который собирался пройти мимо.
— Попробуй, как можно быть такой. Но Гретхен!
Старая дама тотчас же поняла Розалинду, и сразу же
заглох их прежний разговор. Они спрятались за занавеской, одна по одну, другая по другую сторону стола.
— Да, вот она какая, — проворчала старая хозяйка после того, как они молча понаблюдали, что произойдет дальше. — Недавно я велела ей отправиться на кухню, чтобы помочь там, а она мне в ответ, я, мол, не служанка ваша! Ну, что вы скажете! Ничегошеньки не желает делать. Только распевает с утра до вечера, да и сейчас не умеет вести себя. Только и знает носиться с этими мальчишками, да и с этим архитектором, как будто других гостей не существует! Нет чтобы поглядеть, все ли в порядке или, может, чего-нибудь не хватает...
— Ах, фрау Нийнемяэ, мы уже старый и не понимай эта юность, — снисходительно рассмеялась Розалинда. — Я не хочу сказать ничего плохое о Гретхен, но иногда мне жаль Ильмара. Ах, Ильмар очень любит эту, уют! Он такой счастливый, когда я подарю ему цветочек, и он всегда внимательный ко мне. Подумать только, один день он приходит ко мне наверх и говорит, милая Розалинда, будьте такая милая и пришейте мне пуговица на пиджак, уже несколько недель я думал, кто пришьет. И я потихоньку просил принести мне его носки и заштопал. Но Гретхен я не обвиняй, она есть птичка на ветке.
— Какая птичка? — рассердилась старая дама. — Подумайте, какие могут пойти разговоры, если она будет так вести себя! Только кокетничает и зубы скалит! Разве это супруга пастора! Пойду скажу Ильмару... Ишь, ишь, как она сейчас под руку схватила кого-то и бежит танцевать!
Обе, вытянув шеи, глядели вниз, пока Реэт не исчезла на нижней площадке, где все время продолжались танцы.
По правде сказать, веселость Реэт была сегодня скорее нервной и взвинченной, чем естественной. Внутренне она страдала. Она никогда не чувствовала себя вполне хорошо среди чужих, по натуре она была робкой, как истое дитя природы, и стремление преодолеть эту робость вносило в выражение ее лица и движения некую скованность, передававшуюся и другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109