..
И как большое открытие, городской голова принялся расхваливать уже давно известные предложения. Хурт все еще молчал, и городской голова почувствовал себя еще более виноватым.
— Лично я... конечно, мои взгляды во многом расходятся с точкой зрения городской управы, но ничего не поделаешь!
— Итак, вы испытываете большой страх? - резко, холодно спросил Хурт.
— Страх? — возразил городской голова. — Никакого страха! При чем тут страх? Это трезвое, обдуманное решение городских советников.
— Откровенно говоря, все вы там большие трусы — и вы, и ваши советники! — выпалил Хурт, не в силах сдержать свой гнев.
Городской голова не был подготовлен к такой наглой выходке со стороны простого служащего. Обычно всегда спокойный и рассудительный, он тоже потерял на минутку самообладание:
— Я позвал вас сюда не для того, чтобы выслушивать от вас дерзости! Я просто приказываю вам, как своему подчиненному, чтобы вы составили ответ на газетную статью. И больше ничего!
Он дал понять, что разговор окончен. Но Хурт был сегодня готов ко всему. Твердо глядя в лицо городскому голове, он сказал:
— Если угодно, оправдывайтесь сами, без моего содействия!
— Значит, вы не думаете отвечать на статью?
— Нет! Я сыт всем этим по горло! С сегодняшнего дня пусть кто-нибудь другой продолжает корежить проект ратуши! А меня прошу оставить в покое! Я больше не намерен участвовать в вашей дурацкой игре.
— Не хотите ли вы сказать, что оставляете свою должность?
— Да!
— Именно теперь, когда нам предстоят тягчайшие испытания?
— Все вы там можете сгибаться хоть до земли, но это вас не спасет. Вас все равно не помилуют!
— Я не знал, что и вы уже примкнули к ним... Может, и вам уже припасли теплое местечко?
Хурт не счел нужным опровергать это подозрение.
— Разрешите идти? — спросил он.
— Нет, подождите, пожалуйста.
Не в обычае городского головы было слишком заострять отношения, а потом оставлять вопрос открытым. Конечно, можно наговорить друг другу колкостей, но все же... Не угодно ли Хурту присесть и закурить?
— Нет, спасибо.
— В конце концов, я вас понимаю, — миролюбиво заговорил городской голова. — Ваш проект... вы много над ним потрудились, быть может, даже душу вкладывали... Ну да... Но все же я советую хорошенько подумать, прежде чем принять окончательное решение. Сейчас вы, быть может, раздражены. И вообще мы напрасно погорячились. Этого не нужно. Взвесим все спокойно. Если вы считаете, что жалованье у вас недостаточное, а работы чересчур много, то это можно как-нибудь уладить. Дадим вам помощника, а часть ваших обязанностей- можно будет передать городскому инженеру. Предоставим вам возможность больше заниматься частными заказами. Не хочется отпускать хорошую рабочую силу...
— Мою рабочую силу вы хвалите, видимо, из-за этих бесконечных заседаний и собраний, в которых я самоотверженно старался принимать участие? А моя главная работа, которая меня увлекала, в которую я действительно вкладывал душу — я имею в виду ратушу, — эта работа всем вам только мешает. Каждый имеет право вмешиваться, вносить изменения, искажать. Нет, с меня хватит!
— Но, господин Хурт, когда вы пришли к нам, вы должны были знать, что в общественных делах приходится учитывать мнения многих людей. При демократическом строе иначе и невозможно. Просто невозможно. Да, — развел городской голова руками, — когда они нас сменят, тогда, быть может, все изменится, тогда не будут считаться с интересами отдельных людей...
— Что касается демократии,- то, по-моему, она заключается не в том, чтобы плясать под любую дудку.
И ему вспомнилась история о человеке, его сыне и осле, как они все втроем шагали по дороге в город и. прохожие смеялись: ну и осел этот человек, если не догадается ехать верхом на своем животном. Уселся человек на спине у осла, но его снова высмеяли: ишь, эгоист — восседает, словно епископ, на осле, а ребенок ковыляет рядом; когда же он посадил на осла мальчика, над ним опять стали смеяться, и тогда они вдвоем взгромоздились на бедное животное. Когда и после этого издевательствам не было конца, они связали ослу ноги и понесли его вдвоем. Разве постройка ратуши не была точной копией этой истории?
— Знаете, — сказал Хурт, - мне кажется, что правы те, которые твердят, будто все ваши гигантские планы придуманы только ради рекламы. Один я, глупец, отнесся к ним серьезно. А теперь хватит! Мое решение твердо.
9
После того как Хурт ушел из кабинета городского головы, на душе у него неожиданно сделалось легко. Охваченный общим праздничным настроением сочельника, он поспешил в магазины, чтобы сделать нужные закупки. Радостно возбужденный, он заговаривал с другими покупателями и с руками, увешанными покупками, вернулся домой, как рождественский дед.
Не хватало только елки. Надо было поискать ее, — что за рождество без елки.
Весь край рыночной площади был уставлен елками, они стояли и лежали, сваленные кучками. Продавцы заглядывали в глаза покупателям, стараясь угадать их вкус, тем более что елок оставалось много, а вечер приближался. За каждым из тех, кто проявлял хоть малейший интерес к елкам, ходили толпы мальчишек, надеявшихся заработать.
Внимание Йоэля привлекла вдруг дама в короткой пушистой шубке, которая, спрятав лицо в воротник, переходила от одной ели к другой.
Йоэль внутренне возликовал, узнав Реэт.
— Вы! — воскликнула Реэт, протягивая руку. — Вот хорошо, вы поможете мне найти елку. Это должна быть маленькая елочка, но с шишками, непременно с шишками. Никак не найду такую.
— Почему непременно с шишками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109