Но теперь и она обратила внимание на игры детей, и в свою очередь встала, чтобы разнять двух мальчишек, которые подрались. Этим она как бы приобщилась
к интересам Иоэля, к чему она всегда стремилась. Обернувшись к Йоэлю, она сказала:
— Ты не должен уезжать отсюда так скоро! Я просто не позволю.
— А что, если я увезу тебя на родину?
— Скажи сам, что я там стану делать? Здесь, по крайней мере, есть воздух и солнце. А там? По-настоящему у меня даже нет своего домашнего очага.
— Но почему у тебя не может быть своей работы, своих интересов? Только существовать — ведь это значит стоять на месте, обратившись лицом к пустоте.
— Да, но с чего начинать? Может быть, наперегонки с Кики штопать носки для Ильмара теперь, когда умерла Розалинда? Сплетничать за чашкой кофе я не люблю, хозяйкой быть не умею, никакой работе Я" не научилась, а детей у меня нет. Что же мне, в куклы играть? Кики уже прислала мне одну в санаторий, так, может, другую ты мне подаришь?
— При желании можно иметь и детей. Ты ж любишь детей?
— Ах, — Реэт безнадежно махнула рукой.
— Почему бы вам не взять приемыша! — рискнул Йоэль затронуть больное место. — В доме сразу появится жизнь, а у жизни смысл.
— Ах, оставь! Вспомни только о Луи!
Разговор то и дело принимал печальное направление. Реэт не хотела этого, но что она могла поделать? Йоэль также был не таким, как в прошлое лето, — шаловливым и беспечным, теперь он, скорее, походил на Ильмара, эту смесь поучительности и скуки. Как ей захотелось вдруг встряхнуть его! К глазам у нее подступали слезы. Она взглянула на часы и встала.
— Уже половина первого. Извини, но у нас в пансионе сейчас начинается обед. Мне надо идти. Когда же мы увидимся, когда будем смотреть дачи?
Только тут Иоэль заметил, как он обидел Реэт своей вынужденной суровостью. А ведь в душе ему все время безумно хотелось схватить эту женщину в объятия. Он взял руку Реэт и вопросительно поглядел в ее сумрачные глаза, пока те понемногу не смягчились.
— Не пойти ли нам вместе пообедать? Или тебе не хочется?
— Хочется! — тихонько ответила Реэт.
Когда они позднее с разгоревшимися от выпитого вина лицами вышли из ресторана, настроение у них изменилось, а шаг стал таким легким, что они даже не заметили, как прошли по свежеотлитой цементной мостовой, оставляя
глубокие следы. Но радость их была такой явной, что рабочие даже не рассердились на них, а, махнув рукой, принялись заглаживать следы. Одному шоферу пришлось даже резко затормозить перед веселой парочкой, неосторожно перебегавшей через улицу.
Мир неожиданно раскрылся перед ними.
— Иоэль! — прошептала Реэт, сжимая руку друга.
На следующее утро они стояли возле устья Горж де Лу: перед ними высились две параллельные горные цепи, разделенные глубокой стремниной реки Лу. «Как и мы двое, - подумал Йоэль, - так близки, и все же между нами пропасть».
Шагая вперед по ущелью, они любовались изгибами узкой тропинки вдоль края скалы, лесистыми склонами противоположной горной цепи, подымавшимися до голой вершины, где кружились лишь одинокие горные орлы; неожиданно их внимание привлек к себе низвергающийся с шумом водопад, струи которого казались почти неподвижными и непрестанный шум которого словно приковывал человека к месту, не давая возможности и не вызывая желания произнести хоть слово. Крутые обрывы тут же за перилами, тяжелые обломки скал над головой, солнце, освещающее склоны противоположной горы, свежий воздух, иногда прохладный туннель, а в конце ущелья голый склон горы со снежной вершиной — все эти изменчивые картины во время пешего похода утомили Реэт. Они уселись на камнях возле горного ручейка. Монотонное журчание его еще больше обессилило Реэт. Опустив голову на колени к Йоэлю, она тотчас же заснула.
Йоэль задумался. Было так странно сидеть здесь в этой чужой, незнакомой местности, где кругом не видно ни души, только камни, вода, солнце и этот кусочек родины на коленях.
Как доверчиво положила эта голову к нему на колени, уверенная, что Йоэль не может подумать или сделать ничего плохого! Да он и не думает сделать ничего плохого. Именно здесь, где так легко и безопасно было бы свернуть на скользкую дорожку, Йоэль останется воздержанным и сохранит корректную лояльность к Ильмару. Как видно, и Реэт довольна этими чисто дружескими отношениями, и, если им снова придется расстаться, ничто не омрачит их новой встречи.
Йоэль разглядывал лицо спящей. Из-под губной помады открылся краешек не накрашенной губы, и Йоэля тотчас же охватили теплые воспоминания о прошлогоднем беззаботном лете, и ему стало жаль чего-то. Тогдашняя беспечность была невинна и шаловлива, а теперешняя слегка напряженна.
«Ради чего я сдерживаю себя? Неужели ради лояльности по отношению к Ильмару? Нет, я, кажется, боюсь казаться чересчур сердечным. И из-за этого я иногда разговариваю слишком сурово... Здесь я люблю ее как-то иначе, стараюсь быть к ней добрым. По дороге я то и дело спрашивал, тепло ли ей, не холодно ли, а теперь я даже туфли ее прикрыл своим пальто. Огонь нашей любви в прошлом году пламенел ярче, а теперь дает больше тепла. А мы стыдимся этого и скрываем! Мы еще не привыкли к этому. И бываем иногда резкими... Боюсь, что этот путь более опасен... Сумею ли я еще свернуть с него? А она? Она стала тише, сердечнее, преданнее. Словами этого не передашь. И где в таком случае были бы границы между правдой и ложью?»
Солнце поднялось высоко, обжигая щеку Йоэля, когда Реэт наконец открыла глаза. Йоэль импульсивно наклонился, чтобы поцелуем приветствовать ее пробуждение, но Реэт отстранила голову и поднялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109