..
— Конечно, хочу тебя всю целиком, нераздельно!
Через два дня Кики пришла в Соэкуру прощаться.
Она застала здесь, разумеется, и Йоэля. Кики прихватила с собой несколько свертков, чтобы оставить их тут на хранение, пока она не вернется из Парижа.
Она указала на пакетик, перевязанный золотой тесьмой:
— Вот мои любовные письма. Я их всегда возила с собой. Когда мне становится очень-очень одиноко, я развертываю их и начинаю читать. И тогда мне хорошо и тепло, и время быстро проходит. И от тебя, Йоэль, тут есть несколько писем. Сам ты, конечно, давно забыл о них. В одном письме ты так красиво пишешь, будто я поглядела на тебя так, что ты ничего лучше этого взгляда не знал.
Реэт взглянула на Йоэля. Тот покраснел, а Кики тотчас же поторопилась выправить положение:
— Ох, это было уже давным-давно, теперь бы он мне так не написал. И даже не, подумал бы так. Господь с ними! Рыйгас не любит, когда я их читаю, возьмет да и разорвет еще. Ведь если уж он не любит, о, тогда... Однажды он в сердцах даже платье на мне разорвал, так что уж для него эти бумажонки...
Кики, зараженная лихорадкой скорого отъезда, продолжала свою болтовню. И в душах тех, кто оставался здесь, она посеяла микробы беспокойства, встревожив их. Она заметила эту тревогу и это беспокойство и в душе сочла, что виной всему эта проклятая дача, эта тюрьма и больница, которую Йоэль когда-то осыпал такой бранью...
Кики показали дорогу на чердак, где она могла оставить свои свертки. Там она оставалась долго, чтобы, как она объяснила, рассортировать письма и захватить некоторые из них с собой в дорогу.
Когда она под вечер уходила из Соэкуру, Реэт и Йоэль в последний раз пошли провожать свою старую приятельницу.
— Жалко становится, — сказала Реэт, — как подумаешь, что ты уезжаешь, а мы должны остаться тут... Ты свободна, а я...
— Не знаю, поехала ли бы я по своей воле. Но Рыйгас, он же не может обойтись без меня, то и дело зовет. Как же я могу отказать ему?
— Ну, когда же мы снова увидимся? — спросил Йоэль при прощании.
— Ничего, скоро и вы приедете следом за мной!
— Уж я-то нет! — печально сказала Реэт. — От тебя мы когда-то через окно удрали, но из этой тюрьмы...
— Мы считали тебя тогда злой волшебницей, — добавил Иоэль, — но па самом деле ты не такая.
— Кто знает? — сказала Кики с прежним кокетством, но на душе у нее сделалось так тяжело, что она, не подымая глаз протянула руку.
Когда и Иоэль ушел, Реэт пригласила к себе Розалинду читать ей вслух. Она уже разделась и, лежа в постели с зеркальцем в руке, натирала лицо кремом. Она плохо слышала то, что читали, потому что мысли ее уносились далеко.
— Ах, — вздохнула Розалинда, поверх очков глядя на Реэт и переворачивая страницу, — если бы и жизнь быль так красива, как книжка!
— О, в жизни бывает порой еще красивее!
— У вас, фрау Грете, да! У вас есть прекрасный муж и еще...
— Кого вы имеете в виду?
Розалинда, прикрыв рукой рот, лукаво рассмеялась. Это была опасная тема, но Реэт не хотелось оставлять ее. А Розалинда приготовилась читать дальше.
— Скажите мне откровенно, вы когда-нибудь любили? — вдруг спросила Реэт, откладывая зеркало.
— О чем вы говорить? — спросила старая дева, счастливая тем, что представляется случай вспомнить свою молодость. — Любили? Хи-хи-хи!
Она засмеялась, прикрывшись рукой, чтобы не показывать пустые десна, потому что зубы она уже оставила наверху в кружке с водой. Потом она сняла очки и принялась протирать их, как будто без них прошлое виделось ей слишком туманно.
— Да-а, я быль когда-то обручена. Он был один ОЬегкЬгег2, длинный, красивый мужчина, я всегда любил эти длинные, красивые мужчины. Но папа сказал, тебе не надо спешка, время довольно, зачем ты так торопливо желаешь покидать нас? И мама тоже сказал, ты еще не стиль себе дюжин скатертей, куда ты бежишь с сумасшедшим голова. Папа купил мне тогда швейный машин, а мама учил меня пошить. Герр Шмидт все время ходи к нам гости, мой брат тогда быль студент, и они всегда говорил об эти дуэли. Он научил меня ехать верхом, ах, он был один очень милый мужчина. И всегда, никогда пальцем не тронул. Как и ваш герр Хурт, всегда. И тогда пришел день рождений мой Паиа, приехал мои кузины, и господин помещик фон Бок быль там со свои три дочери. II у нас были многи штуденты, и очень весело. С герр Шмидт пришел один другой ОЪег1еЬгег, и он быль такой смешной, потерял свой пенсне и тогда ничего не видел. Рукой взял сыр, думал, это есть хлеб. И спотыкнулся на стул и наступил на нога мой кузина. Ах, как мы смеялись! А сами шептали: теперь мы скоро должен плакать. Так и быль. Мы были пить кофе, старший люди еще остались там, а мы бежал играть в пятнашки. И тогда герр Шмидт бежал на меня, как один ястреб летает на курица, я так сильно испугался, что когда он меня ха-ха-ха...
И Розалинда неудержимо расхохоталась. Она смеялась так, что книга и очки упали на пол и она даже забыла прикрыть рукой рот. Слезы текли по ее побагровевшим щекам. Реэт вскочила с постели, чтобы подать ей воды.
Выпив глоток, она перевела дух и продолжала свой рассказ:
— Он меня умармил, сжимал так крепко, что...я...
Снова приступ смеха заглушил ее слова, но на этот раз
она скорее справилась с собой.
— После этого он меня несколько раз вертел вокруг себя, как будто хотел проветривать. А мне быль так стыдно, так ужасно стыдно, что я спрятался на чердак и не отвечал, когда меня искали и звали. Мы больше никогда не виделись. И когда я позднее по дум а, я нашел, что виновата моя Тапге . Подумайте, что она мне советовал против прыщ и угри на мой лицо — тогда у меня их быль много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109