И это после жизни с Еленой. Конечно, тем, кто постоянно на берегу, проще. И он, быть может, со временем бы встретил... Нет, не в этом дело.
Видно, и вправду есть судьба. И его судьба — Леля! «Эти тихие, подмосковные вечерал.» — доносилось с палубы. Виктор когда-то пел в их доме. Сейчас же песня немного иная, потому что очень своеобразно звонко, октавой выше подтягивают гости.
— Вьетнамская песня «Солдат идет на фронт»!—донесся голос Олега.— Ланг Ван Ханг Куаи!
Сначала возникла мелодия, четкая и ясная, будто вела ее скрипка. Но Николай Степанович знал, что это играет старик на дан бау — большой черной полированной деке с натянутой на ней струной. Если б не видел этого удивительного музыкального инструмента на палубе — не поверил бы, что звучит именно он: то соло скрипки, то словно вступала арфа. Сначала негромко, лирично, будто прощаясь с родным домом, с мирными полями, запел хор, потом, нарастая, зазвучал грозный марш защитников.
Не зная языка, Терехов понимал все-таки, о чем поют на палубе, воскрешая в его душе далекие тревожные во-
споминания, когда мальчишкой при эвакуации отстал от матери и сестры — отец был на фронте,— скитался по ры-боловецким сейнерам, тонул, был воспитанником в полу- экипаже и матросом на морском охотнике в последний год войны. И снова тихо, проникновенно затянули: «Самое синее в мире Черное море мое...» Под эту песню и уснул. Вдруг грохот. Гроза? Ураган?! Сполохи молний на переборке? Схватил телефонную трубку. — Тревога! Виктор Дмитриевич, объявите тревогу! Сигнал громкого боя уже заливался над «Иртышом». И плохо повинующимися губами: — Дети еще на борту? Вздох облегчения после Ответа Виктора!
— Ушли. Все гости ушли!
— Свяжитесь с Москвой.-— А в машину:— Готовить главные двигатели!
Вахтенный помощник в проеме двери. Снова оглушительный рев над «Иртышом» и уже ненужный доклад вахтенного. Грохот взрыва. Содрогается корпус корабля, Вдали рыжие языки пламени. И еще зарево пожара, еще.
— Связь есть! —--сообщают из радиорубки.
И сейчас, в такую минуту, Виктор сумел связаться.
— Передайте: бомбят Хайфон. Видим большие пожары.
— «Фантомы»! — Лицо Зимина — белая маска.
На палубе моряки, глухой говор. Возмущенные возгласы.
— Начальнику рации, боцману, вахтенному матросу надеть каски! Остальным укрыться! — командует Николай Степанович.— Аварийной, пожарной партиям быть в боевой готовности.
Любезной доложил: пластырь, пожарные средства — все готово.
И рядом неожиданно спокойным Пал Палыч. Ровным голосом отдает распоряжения.
На бреющем проносятся, над кораблем тяжелые ревущие тени. Сотрясаются воздух, палуба от грохота взрывов в городе и на причале. Оседает черная стена, заслонившая луну, звезды, небо.
Деловитый вопрос Пал Палыча: — Вы собираетесь уйти из порта?
И краткий, резкий ответ: - Не собираюсь! Некуда!
— Похоже, что фарватер заминирован... Блокировали порт, теперь бомбят.,.
Разрыв. Глухие всплески вскипевшей воды у борта, визг осколков, полоснувших по стальной обшивке мостика, и ржавый сноп огня на причале, силуэты мечущихся людей.
— Сгорят склады. Все начисто сгорит,— в тревоге кривит Пал Палыч.
— Пожарная партия на берег. Пожарному помощнику оставаться здесь.
— Позвольте мне на берег с матросами? — сухо бросает подтянутый, суровый, незнакомый в эти мгновения Пал Палыч. Ничего нет в нем от прежнего, неуверенного в море, встревоженного, сомневающегося.
Секунда колебания — ведь не предусмотрено... И все же:
— Идите! Возьмите Любезнова!
— Виктор Дмитриевич связался с нашими судами,— говорит Алферов.
Освещенные пламенем пожара, видны на трапе моряки с огнетушителями, топориками, шлангами. На причал прыгает Пал Палыч.
Опять гудят самолеты. Это с авианосцев, которые стоят на рейде. Оглушительный грохот ракет... Характерный, скрежещущий лязг. Терехов обеими руками вцепился в планшир. Уж он-то хорошо знает этот лязг!.. Разбили какой-то корабль.
Шланги, протянутые с «Иртыша» на берег, качали воду, пенную смесь, хлопьями преградившую путь огню. Но не стихало пламя. Оно лишь споткнулось. Дальше не шло.
— На берег еще двух матросов,— распорядился Терехов и резко отшатнулся. Полоснув по обшивке, осколок просвистел возле самого плеча и врезался в переборку.
— С других наших судов тоже отправили людей тушить пожары,— доложил Виктор.
«Фантомы», несмотря па ожесточенную пальбу зениток, бомбили город и порт по квадратам, вздымая огненную землю, смерчи воды и розоватого ила.
Вахтенный помощник Алферов, вчерашний курсант, держится молодцом, будто идет очередная тревога. Он и на ученьях удивлял своей собранностью.
— В наш советский таниер попала шариковая. Много раненых,— торопливо докладывает Виктор.—Нужна срочная ампутация. Буфетчице. Ей ногу... Просят помощи.
Капитан обернулся к Алферову:
— Отправьте врача и Маринку.
Война... война. Словно забытая и никогда не уходящая из памяти. Как доберутся Маринка, врач? Только бы благополучно.
— Зимина с ними! Надежный матрос Зимин.
И вдруг показалось, что торпеда ударила в «Иртыш». Его вдавило в переборку, оглушило и, если бы не каска... Забытье. Мгновенное. Шум в ушах, в голове. Пламя
рванулось с кормы соседнего парохода. Куски развороченного металла.
«Порт приписки — Владивосток»,— почему-то ненужная мысль.
— Шлюпки на воду.
Язык словно распух, плохо повинуется. Непонимающий взгляд Алферова. Указал на воду. Выброшенные взрывной волной, среди водоворотов — люди.
— Шлюпки на воду! Алферов кивнул — догадался.
— Уже объявил шлюпочную!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126