Не будет оправдываться, потому что оно действительно прозвучит как оправдание. Такого чужого, пусть даже сына, она не пустит в т.о„ что касалось только ее и Тараса — его отца.
Она так и осталась сидеть в темной комнате, прислушиваясь к замирающим на лестнице шагам сына. Откуда он узнал? Ведь она никогда никому не показывала метрики. Сказала, что сгорела в Ленинграде— метрика мальчика с прочерком против фамилии отца. А она в бумагах, в ее старой сумке.
Так и есть: в спальне на полу раскрытый чемодан, с которым когда-то приехала из Ленинграда. Что искал Вася в ее бумагах? Она торопливо перебирала их. Справка о работе в госпитале. Пропуск — разрешается ходить по городу после комендантского часа. Это когда они собирали по домам, по квартирам осиротевших детей. Удостоверения к медалям. Кусочек клеенки, который надели на руку новорожденному... Счастливые, незабываемые минуты в холодном госпитальном коридоре, где она услышала первый крик своего сына. Рядом такие же, как она, матери. Но казалось — нет счастливей ее, потому что она дала жизнь сыну Тараса, которого нет и который будет жить в этом мальчике.
Вот она, пожелтевшая вырезка из фронтовой газеты: «Пал смертью храбрых Тарас Сокур».
Школьные грамоты Васи, несколько уцелевших фотографий мамы, отца. Но в конверте не было еще одной-единственной фотографии Тараса.
Этого снимка Елена Ивановна так и не нашла.
ГЛАВА 6
Николай Степанович без особого удовольствия думал о необходимости идти в магазин, чтобы выбрать подарки жене. Было время, когда находил в этом прелесть, представляя себе, как обрадуется Леля новым туфлям или красивому платью. Но теперь у нее больше чем достаточно всякой всячины. Однако раз пообещал привезти шубку — надо идти, хотя капитану вроде бы и не к лицу это.
Неожиданно на помощь пришла Татьяна Константиновна, предложив свои услуги. Получилось это случайно — просто к разговору. Виктор, который уже бывал в Монреале, пообещал показать город, проводить Лазареву в лучшие магазины. И тут Николай Степанович между прочим заметил: и ему надо отправиться за покупками. Однако он не совсем уверен, что при нынешней моде выберет то, что носят.
Лазарева, мило улыбнувшись, сказала полушутя, что берется выполнить все его поручения. Из вежливости Николай Степанович сначала отклонил это предложение. Но потом согласился.
Оставалось выяснить, что купить и какой размер платья носит жена капитана.
— Елена Ивановна в плечах, пожалуй, чуть-чуть пошире вас, а рост такой же,— уточнил Виктор.— Вполне можете на себя примерять.
— Меня всегда восхищают женщины, которые, имея взрослых детей, сохраняют в таком возрасте девичью фигуру,— со свойственной ей непосредственностью воскликнула Лазарева.
Николаю Степановичу стало не по себе от слов «в таком возрасте». Но обижаться глупо, да еще когда это сказано так искренне и доброжелательно. Ему в двадцать три даже сорокалетние казались стариками. Однако он все же уточнил, сбавляя жене год.
Лазарева уточнение поняла по-своему:
— Да, да. Я постараюсь выбрать что-нибудь поскромнее и поизящнее.
— Буду крайне признателен,— чуть-чуть холоднее, чем следовало, проговорил Николай Степанович. Он никогда не задумывался над тем, что Леля старше его, и слова Лазаревой были почему-то неприятны.
Занятый подходом к порту, швартовкой, объяснением с властями, Терехов не вспоминал о разговоре с Лазаревой. Но когда моряки собрались в город, подумал о ее обещании.
— К вам представитель фирмы пожаловал,— доложил вахтенный помощник.— По трапу поднимается,
Николай Степанович окинул взглядом свой салон. Все как надо — чистота, порядок. Машинально провел рукой по щеке. Да ведь час назад брился.
Вошел седеющий, с узкой полоской усов над влажными губами, элегантно одетый мужчина. Капитан сделал шаг навстречу. Всего лишь шаг. Пригласил сесть.
Гость закурил предложенную ему сигарету.
Николай Степанович пожалел, что отпустил второго помощника. Тот бегло говорит по-английски. Самому объясняться будет, пожалуй, трудней.
— Я так нетерпеливо ждал русский пароход. Так ждал,— неожиданно по-русски заговорил гость. — Моя матушка из-под Москвы.
— Неужели?! Приятно встретить соотечественника,— любезно сказал капитан.— И давно ваша матушка уехала из России?
— Еще ребенком. Ее отец отправился с семьей... как бы это сказать...
— Искать счастья,— подсказал капитан.
Гость кивнул. —И преуспел?
— Не очень. Он давно умер. И матушка умерла. Я сам просил послать меня на ваш «Иртыш». Имя-то, имя какое! Хочу послушать русских. Увидеть. Не верите?! Родился здесь. Учился здесь. Жена — англичанка, а увижу русское судно — сердце так и забьется.
— Вы хорошо говорите на родном языке.
— Слушаю радио. Сына выучил — вот и практикуемся.
Гость поинтересовался, часто ли капитан бывает в Москве, не собирается ли он туда после рейса. Нет, Николай Степанович Пока в столицу не собирался.
Гость не уходил, тянул, делал вид, что не заметил двух красноречивых взглядов, брошенных капитаном на циферблат судовых часов, висевших на переборке. Что-то ему нужно. Наконец гость решился:
— Я имел вас попросить...
— Что же вы хотели попросить? — невольно поправляя его, спросил Николай Степанович. Судя по всему, какой-нибудь сувенир. На этот случай есть репордукции Третьяковки, открытки с достопримечательностями...
— Совсем небольшое письмо... Личное письмо. Матушка говорила о родственниках... Я долго ждал случая и...
— Но почему бы вам не воспользоваться почтой?—• с некоторым удивлением произнес капитан.
— Я не хочу, чтобы фирма знала... Личное письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126