Она вышла. А Николай Степанович все еще стоял посреди комнаты, держа в руках измятое письмо.
ГЛАВА 20
Капитану не обязательно было в этот час идти домой. Он мог уйти с судна раньше, когда жена была на работе. Но он хотел увидеть ее, узнать, сказала ли она о разводе под влиянием минуты или твердо решила. А вдруг уже передумала?
Было бы даже немного обидно, если б она так просто, без борьбы, отказалась от него.
— Красивые слова. Неужели ты во все это поверил?! Не отпустит она,— насмешливо пожала плечами Татьяна, когда он рассказал ей об анонимном письме и о своем разговоре с женой.— Придешь домой, и все будет по-прежнему: «Я тебя заждалась, милый!»
Он и сам не был уверен, что так легко могут разойтись люди, прожившие вместе столько лет.
— Если она не устроила тебе истерики, то мужайся,— все еще впереди! — продолжала Татьяна.— Женские слезы самое мощное оружие. Единственный вид оружия, которого боится и перед которым пасует сильный пол.
Николай Степанович выразил сомнение: пожалуй, Елена и не подозревает об этом оружии.- Во всяком случае, до сих пор им не пользовалась.
— Случая не представлялось. Приготовьтесь, капитан,— шутя продолжала Татьяна.— Говорю вам, картина такая: слезы, истерика, сердце... В каждом семейном доме имеется валидол. Валерьянкой не всегда обойдешься.
— Ты предупреждаешь как невропатолог или как женщина? — тоже шутя спросил капитан.
Ответила Татьяна серьезно:
— Как друг. Я не хочу, чтобы ты перепугался. Иной раз приезжаешь на вызов и убеждаешься, что спасать от нервного потрясения надо не ее, а его!
— Не думай об этом.— Николай Степанович обнял ее за плечи. Конечно, и ей неприятно. Сначала обрадовалась его приходу. Сказала, что начала хлопоты о квартире, и постускнёла, узнав о его.неприятностях.
Николай Степанович старался ее успокоить, развеселить. Но грусть оставалась в глазах, улыбке. Танюша была особенно нежна. Он пытался это объяснить: с тех пор, как они встретились, всё стало иным... И только дом, его опостылевший дом, как облако, черное, грозо-' вое, на горизонте. Облако, предвещающее шквал. Пусть бы поскорее налетел этот шквал и ушел, забылся. Только бы не причинил особых бед. Никогда не знаешь, какие последствия оставит после себя шторм.
Николай Степанович шел домой, исполненный решимости выдержать любой натиск. На кухонном столике, вероятно, его дожидается завтрак. А Леля, быть может, вообще не пошла на работу. Ждет его, чтобы «поговорить». Первый раз Он, будучи на берегу, не ночевал дома. Нина уехала в Мурманск повидаться с мужем — туда на несколько дней пришел его пароход, и в ее квартире осталась Татьяна.
Утром Терехов отправился на «Иртыш», принял душ, отдохнул, поел и «вошел в меридиан», как про себя охарактеризовал состояние полной уравновешенности. Однако, как ни был он убежден, что отношения с женой ничем не отличаются от отношений совершенно чужих людей, особенно после ее слов о разводе, тем не менее, не признаваясь себе в этом, он не решился прямо от Татьяны идти домой.
Теперь он возвращался с «Иртыша», зная, что никто его не спрашивал и не интересовался, на судне ли ночевал капитан.
А может, Леля все же звонила и просила не докладывать о своем звонке? Раньше бы она этого не сделала. А сейчас? Разве узнаешь, что у нее сейчас на уме.
Дома жены не было, и завтрака на кухонном столе — тоже. Растворена дверца стенного шкафа в столовой, и там, где стояли книги, было теперь сложено его белье, развешаны костюмы.
И еще новости: замок на двери в спальню. К чему эта демонстрация? И эта поспешность? Хотела его оскорбить? Смешно и глупо, с досадой подумал капитан, чувствуя себя как-то неуверенно. Странно, обычный английский замок и заполненный его вещами шкаф совсем изменили квартиру. Как будто он попал в чужой дом или, скорей, в комнату для приезжих, где и разложил свои вещи. Во всем ощущение чего-то временного, будто не сегодня-завтра надо снова упаковывать чемоданы и ехать дальше. А куда ехать?
Он уже не раз представлял себе уход из дому. Представлялось это как некое избавление, результат борьбы за свою свободу. Наградой была иная жизнь. Все то желанное, светлое, связанное с Танюшей, и виделось где-то в будущем, словно марево на полуденной глади океана. Л вот этого четкого—забирай чемоданы и отправляйся! — такого он не ждал. И при чем тут чемоданы, да и пока что некуда идти. И вообще — уходить сразу невозможно. Узнают на судне, в пароходстве. Одно дело семейный разлад —у кого не бывает! — сочувствие знакомых, и совсем другое — уход к женщине. Непременно осудят. Мужчины от зависти, женщины — потому что каждая подумает о себе, о своем муже. Жил-жил И вдруг — сбежал. Разве они знают, как все случилось? Смогут ли оценить и понять, что счастье приходит к человеку раз в жизни?
Не уйдет он сейчас никуда! Пусть Елена не воображает, что его удастся спровоцировать, что он полезет на рожон, Самому себе незачем устраивать неприятности. Пусти все постепенно привыкнут, что жизнь у них не клеится. Не любя ее, из благородства он остается рядом с ней.
Елена, конечно, не верит, что между ними все кончено. Иначе не стала бы затевать возню с замками. Хочет припугнуть.
В этих своих рассуждениях Николай Степанович был не совсем искренен. Не так люди, как он сам должен был «привыкнуть» к тому, что жизнь не «клеится».
Он достал рубашку и положил ее на стол. Ага, вот и записка! Ну, как же! Разве можно без записки?! Значит, их отношения вступают в новую, но далеко не оригинальную фазу. Она будет сочинять послания ему, он — ей. Такое уже было с их общими знакомыми. Полгода подсовывали под дверь друг другу меморандумы и, устав их сочинить, помирились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126