Пусть гости отдох- нут, раз уж такой заведен порядок.
Раскладушки появились тотчас же.
— Ты бы, Олег, Чану буквы показал, чтобы хоть названия наших судов прочесть мог,— деловито посоветовал Любезнов.
Олег принес из каюты кусок картона, и двое матросов принялись вырезать буквы.
Чан (девочки улеглись спать) с живым интересом следил за этими приготовлениями.
— Так какому же первому слову мы научим хлопца? — спросил Олег, когда все буквы алфавита были разложены на столе.
— Хлеб!
— Свобода!
— Друг!
— Море!
— Тихо, мальчики,— прервал советчиков Олег.— Самое простое слово «мир».
Чан закивал и отчетливо повторил:
- Мир! Мир! — даже «р» у него получилось.
— Вот буква «м»,— сказал Зимин.—Складывай.
— Прошу без подсказок. Мне поручили, я и буду заниматься.
Зашел Виктор, да так и остался в красном уголке. Смотрел на Чана и думал: будет ли его Юрик вот так же складывать буквы? Как он там? Многого из Лизиных радиограмм не узнаешь. Уехали в Москву. А каков результат поездки — не пишут. Надо было еще раз перед выходом в море зайти к Татьяне. Юрик у нее не один, приходится уделять много внимания другим детям. Но у тех отцы, матери, бабушки, поди, каждый день наведываются. А он даже нужной радиограммы ей дать не может. Не напишешь ведь: прошу обратить особое внимание на моего сына. А сказать можно бы... Вдруг Лиза не выдержит, заболеет. И представилось Виктору, как ночью, лежит его беспомощный Юрик один в палате, зовет его.
— Виктор Дмитриевич! Да вы посмотрите, Чан уже складывает по буквам «Иртыш»! — удивленно проговорил Зимин, указывая на стол, где мал: ж, нахмурив темные, торчащие ежиком брови, упрямо искал бук-ву «Ш».
Разговор о талантах Чана продолжался, когда «Иртыш» полным ходом шел в Хайфон. Олег, преисполненный важности от... своих педагогических начинаний, говорил:
— До чего же сообразительный этот Чан. Если б за чего по-настоящему взяться, создать условия, он бы в пятнадцать лет профессором стал.
- Что же вы сами в профессоры не пробились? У вас ведь эти условия были? — улыбнувшись горячности радиста, спросил Виктор.
— Не ценил! Нет, вы только подумайте! Вот если б капитан добился и парня совсем к нам взяли!
— А девочек? — Девочек можно было бы пока оставить. Марина и Любезнов старушку покладистую нашли, отсыпали ей продуктов, обещала смотреть за ними.
— Как же они со старушкой объяснялись?
— Любезнов? Он на любом языке объяснится. Да, жаль, что Чана с собой не взяли.
— Помимо всего прочего, вы забыли, куда идем.
— Ну, во Вьетнам. Мы-то не воюем. Прийдем, разгрузимся и домой.
— Вот что, Олег Илларионович,— Виктор отложил пая яльник, обернулся к своему помощнику.— Разве таких ребят только трое? Их множество, бездомных Чанов, по всему свету.
— Так что же тогда делать?
— То, что делаете, только хорошо.
— Воспитываете?
— Рассуждаем.
— Рассуждаете потому, что детей у вас нет. А у меня такой же братан дома остался.
— Есть у меня сын,— сказал Виктор.
— А почему он вас не провожал?
— Не совсем здоров.— Виктор отвернулся и снова стал перепаивать контакты.
— Наш тоже болеет. Пустяки,— ободряюще произнес Олег.
Виктор не ответил. В рубку вошел Любезнов. С довольным видом сел на диванчик.
— Капитан разрешил связаться с судном, которое идет и Бангкок, и сказать тамошнему комсоргу насчет ребят.
— Дай я тебя расцелую! — выкрикнул Олег.
— Если можно, после возвращения в Союз, когда я буду спрашивать: Олег, ты меня уважаешь, ты мне друг?
— Вы циник, товарищ боцман. Но все равно молодец! — И хлопнул Любезнова по плечу.
— Связаться— это нам на раз,— удовлетворенно заметил Виктор Дмитриевич. Ему как-то легче стало от горячности Олега, толковой распорядительности Любезяо-ва[. Так, вероятно, и о его Юрике заботятся чужие люди. Не говоря уже о Татьяне. «Ничего не скажешь, призвание...» Он это слышал от старого врача, друга дома Ли-зиных родителей. Все, все, с кем встречалась, ценили ее как специалиста. Нашла себя. Если не Таня, значит, никто не поможет. Значит, такая уж страшная у них судьба.
— Будет другой ребенок!-пытается утешить его,
Виктора, мать.
Но он и Лиза решили: нет! Только если Юрик поправится— они будут иметь право думать еще об одном. За то, чтоб мальчик поправился, он, отец, готов отдать свои десять лет, двадцать. Да что там...
Таня, Таня, дорогой человек, сделай невозможное, спаси мне сына!
ГЛАВА 43
Елена сидела в кабинете Зинаиды Афанасьевны Бед-рягиной, только что вернувшейся из командировки,— получала счетно-вычислительные машины.
Приехали они из райсовета в это управление большой группой — отвечали на вопросы избирателей,. на месте разбирали заявления.
Потом Ярошенко зашла к Бедрягиной, молодой еще женщине с густыми каштановыми волосами, небрежно, но с известным изяществом сколотыми так, что падали ей на одно плечо.
Зинаида Афанасьевна была удивлена и польщена тем, что к ней так запросто зашла председатель исполкома. Она охотно говорила о том, какие полумиля прекрасные машины. По-видимому, впечатления о командировке были совсем свежи, поэтому Бедрягина как бы заново переживала все объяснения и перипетии поездки. Говорила остроумно, подшучивая и над своими товарищами, и над собой.
— Прекрасная у вас специальность,— сказала Елена Ивановна, очень довольная, что встретила увлеченную своей работой, энергичную женщину.
— Да, да, простите! Ведь вы не затем зашли, чтобы выслушивать мой командировочный отчет.
— Сознаюсь, не за тем, хотя все, что рассказали, очень интересно, важно. Я представляю, как рады те, кому позарез нужны эти машины, и как быстро сейчас двинется работа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126