Еще с борта судна любовалась виноградниками, оливковыми и апельсиновыми рощами, разрезанными серой лентой шоссе, то взбиравшегося в гору сквозь тоннели, по виадукам, то падавшего вниз к синей воде.
Ближе к городу шоссе подчеркивала яркая оранжевая полоса—дорожка, вероятно, из битого кирпича, для пешеходов.
У самого входа в порт высилась знаменитая башня-маяк, украшенная по самой середине и вверху ажурной лепкой и увенчанная круглым куполом светильника.
Город амфитеатром раскинулся на холмах, сползавших к заливу. Среди живописных старинных зданий нелепо громоздились небоскребы, нарушавшие весь архитектурный облик города.
С помощью взятого у Пал Палыча бинокля разыскала здание, где несколько веков назад находился всесильный генуэзский банк — сейчас там разместилось управление порта.
Никак не могла дождаться своего спутника, чтобы пойти в город. Сегодня она и Николай разыщут улицу Данте и дом, где, по преданию, родился Колумб.
...Нет, совсем не таким представляла она этот дом. Обветшалый, он казался маленьким и жалким рядом с двумя огромными колоннами у входа в крепость. Густой плющ словно бы совсем вдавил его в землю. Узкая дверь вела в это убогое жилище с небольшими зарешеченными окнами.
— А вы ожидали увидеть дворец,—сказал Терехов и с улыбкой напомнил: — «Волшебник и царь генуэзец Колумб».
— И не такой представляла себе Геную. Не такой она казалась с моря.
Из порта они шли узкими улочками, над которыми с веревок свисало белье. У дверей домов — старики, старухи-хозяйки, готовящие тут же, на улицах, пищу. Казалось, всем этим людям не хватило места в тесных, с каменными полами комнатах.
Через открытые окна громко переговаривались соседи. Их голоса заглушали крики торговцев-старьевщиков, продавцов жареной рыбы и устриц, сигарет и сладостей, банкометов, громко зазывавших к своим столикам прохожих.
— Мы могли бы прямо из порта, по виадуку попасть в центр города,—сказал Николай Степанович.— Но должны же вы увидеть и ту Геную, где живет простой люд. А сейчас посмотрим чудеса города.— И взял стоявшее тут же такси.
По широкой улице выехали на площадь, почти треугольную площадь, где, окруженный темной зеленью, возвышался прекрасный памятник.
— Колумбу? — воскликнула Татьяна.
— Наверное, узнали по открытке «Виды Генуи»,— чуть-чуть улыбнулся капитан.
- Пусть по открытке.
Потом, когда они ехали по улице Гарибальди к зданию муниципалитета, где хранятся письма Колумба и скрипка Паганини, капитан рассказал о третьей реликвии, города. Об акте о сдаче гитлеровского гарнизона Генуи партизанам и восставшему населению в апреле сорок пятого года.
— Как видите, и у современных генуэзцев есть свои исторические знаменательные документы,— заключил капитан.
Усталая и задумчивая, сидела Татьяна за столиком на открытой веранде кафе, куда они зашли поужинать, отдохнуть.
По тому, как был взволнован Терехов, выкуривая одну сигарету за другой, она поняла, что не случайно он выбрал это полупустое кафе. Но, словно не замечая его состояния, смотрела на розовую воду, отражавшую оранжевую кирпичную стену старинного приземистого здания, стоявшего на самом берегу залива.
— Так что же мы будем делать дальше? - спросил Николай Степанович, глядя ей прямо в глаза.
Лицо его постепенно краснело, и белое пятно на левой скуле проступало все явственнее. Он не отводил от нее тяжелого взгляда и еще тише, хрипловатым голосом повторил:
— Что будем делать, Татьяна? Первый раз он назвал ее по имени
Не скрывая охватившего ее волнения, она ответила!
— Ты потребуешь для меня замену. Больше я в рейс не пойду.
— Это решено?
— Да. И ты знаешь почему.
— Знаю. Но...
Татьяна подняла на него глаза. Капитан не мог в них не прочесть недоговоренного.
— После того, как ты так отлично справилась со своими обязанностями, уходит!., пожалуй, ни следует.
— Что поделаешь?! Это уже неизбежно.
— Значит, вес... правда? — У него перехватило дыхание.
— Да. Пусть лучше разом все кончиться. Забудем.
— Почему забудем?! Наоборот, когда ты уйдешь с «Иртыша», никто не посмеет мне ничего сказан.,— горячо говорил он, стискивая руку Татьяны.
— Никто? Пойдемте, Николай Степанович.—Наклонив голову, она с грустью смотрела на него: — Пора возвращаться к судовым будням.
Капитан поднял руку, показал на часы:
— Еще есть время.
— Нет, надо идти. Когда мы будем дома...—Она недосказала, да и не нужно было ничего договаривать. Встала, пошла к дверям.
Капитан, погруженный в свои мысли, не глядя по сторонам, шел рядом. А она скользила взглядом по зажигавшимся ярким витринам.
- Недели через две будем в Ильичевске,— сказал он.
— Значит, вы попросите мне замену.
— За-ме-ну,— с расстановкой повторил он.— Жаль. Я согласился бы всегда плавать с таким врачом, если бы...
— Вот именно: если бы. И мне хорошо было на «Иртыше». Ыо что поделаешь.— Она вздохнула и стала подниматься на судно.
«Иртыш» держал курс к родным берегам. Татьяна старалась поменьше бывать на палубе. В кают-компанию приходила в разное время, чтобы не застать там Виктора. Видеть его не хотелось.
А он искал ее, встречался ей в коридоре, приходил в библиотеку и, листая журналы, не сводил влюбленного взгляда. К этим взглядам настолько привыкли, что даже перестали над Виктором подшучивать.
Передав в пароходство радиограмму о замене судового врача, он сразу же побежал разыскивать Татьяну.
Татьяна бинтовала ногу Любезнову и, увидев Виктора, удивленно подняла брови.
Он наскоро соврал о неисправности трансляционной сети. Ложь была столь очевидной, что Любезное с ехидцей спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126