Нельзя.
Она вернулась к письменному столу, думая о звонке профессора, о том, что нужно закончить статью, и продолжала листать записи, справочники. Вдруг листок — торопливые, куда-то летящие строчки. Сразу вспомнила, как писала это несколько лет назад. Курсы усовершенст-вования. Лекция сельского врача, откуда-то из-под Полтавы. Потом прием, который он вел, вспышка магния: старик врач и перед ним девочка с опущенными вдоль тела худыми, словно безжизненными руками, бледное лицо с полузакрытыми глазами. И эта запись.
Тогда записывала, не думала, что так пригодится. Просто случай показался очень интересным, вот и записала. Для себя.
И как она важна именно теперь
Если б все это было на перфолент! Почему так медленно новое находит пути в медицине, где совершенно недопустима ошибка, даже малейшая неточность?
В технике нужны, совершенно необходимы думающие машины. Так ведь то техника, а здесь здоровье, жизнь людей!
Интересно, что сказал бы по этому поводу Андрей?
Нет пока такой машины и не скоро, наверное, будет. Но Татьяна нашла то, что искала.
Бережно расправила листок и вдруг улыбнулась, представила себе «маленького принца», гоняющего во дворе вместе с другими мальчишками кожаный мяч.
ГЛАВА 34
Проснулась Елена Ивановна от громких, но не очень стройных звуков духового оркестра. Солнце заливало стену соседнего дома, окна которого, как в весенние дни, были распахнуты. Из окон тоже лилась ручейками музыка.
И была во всем этом будто солнечная праздничность Первомая, когда горожане собираются на демонстрацию. Словно по заказу, выдался поздней осенью теплый солнечный день.
Торопливо одеваясь, всеми своими помыслами была уже там, в своем районе, где сейчас тоже выходят на субботник.
Поехала прямо на стройку, не заезжая в райисполком.
Взрослые терялись в толпах ребят, вооруженных лопатами, граблями. Поодаль горками лежали сваленные вместе пальто и куртки.
Мальчишка, красный от натуги, тащил охапку хвороста. Кое-где деревья были уже окопаны. А этому рыжему, как огонь, явно не хватало веса. Обеими ногами он взгромоздился на торец лопаты, и только тогда она чуть-чуть ушла в зеленую траву. Девчонки с уважением наблюдали за ним, дожидаясь, когда можно будет унести бурьян.
Все вокруг было похоже на огромный, муравейник. Елену Ивановну сразу же обступили с обычными требованиями, сообщениями» жалобами. Чего-то не подвезли, кто-то подвел...
— Крушим старый быт и нравы! — сказал Осадчий, здороваясь.
Увидев его, Елена Ивановна обрадовалась. Они, правда, встречались на пленумах и совещаниях, но поговорить удавалось редко.
— Как живете, Ваня? Как Вера, дети?—Елена Ивановна выскользнула из плотного кольца окружавших ее людей.
— Все в норме. Я вот вам целую бригаду привел с завода. У нас тоже субботник. Но как же не принять участия в таком важном общегородском мероприятии?
— Боже, какой пафос! — смеясь, воскликнула Елена Ивановна, кивнув Андрею..
— Это чтобы вас от роковых вопросов отвлечь! — смеясь, сказал Осадчий.
— Знаю, не ладится.
Андрей метнул сердитый взгляд на Осадчего. Но тот сделал вид, будто ничего не заметил, и обратился к Елене Ивановне:
— Приходите сегодня к нам на шашлыки.
— Берегитесь, Елена Ивановна! На пять минут к ним заглянул, а час над луком плакал.
— Пришлось похозяйничать. У Веры на заводе, как обычно, аврал. Значит, условились: после субботника к нам! Не отрывайтесь от масс!
— Не отрываюсь! Поэтому приедете все вместе ко мне. И вы, Андрей, с Любашей.
— А как же тогда шашлык? Лук резал я. А шашлык завтра сами съедите? — воскликнул Андрей.— Елена Ивановна, где справедливость?
— Замолчи, чревоугодник. Шашлык возьмем с собой. —- Значит — до вечера,— улыбнулась Елена Ивановна
и, словно в воду, ринулась к дожидавшимся ее людям. И опять: «Надо бы утрясти с бетонными плитами...»
«Утрясать» пришлось многое. И этот подрайон Елена Ивановна покидала вместе с, последними машинами. Хотя отлично поработали все и сделали гораздо больше, чем намечалось. Теперь, когда улица Фрунзе опустела, четко проступила линия трамвайного полотна, разделявшая пополам широченное шоссе. Бетонные плиты перламутром поблескивали в лучах клонившегося к закату солнца. Красовалась свежая, чистая, словно чего то ждущая улица. Такой бывает в новом доме квартира, когда впервые откроешь в нее дверь.
И хорошо, что в этот праздничный день придут к ней гости — не одна будет сидеть дома. Танюша, вероятно, уже звонила. Она никогда не забывает поздравить. А вот сама именинница только после полудня, да и то случайно, вспомнила, что сегодня день для нее знаменательный.
Когда-то был очень радостным этот день. Она делала вид, будто не замечает, как Вася прибегает к разным ухищрениям, чтобы сэкономить деньги ей на подарок. Как прячет этот подарок: то под шкаф засунет, то куда-то в угол за диван.
Она не трогала подарка, если даже случайно натыкалась на него, не разворачивала. Эта игра и ей доставляла удовольствие. Вместе с ним радовалась какому-нибудь флакончику пробных духов, яркому гребню, лаку
для ногтей. Тут же душилась, красила ногти, принималась расчесывать волосы. И мордашка сына сияла.
Когда же Вася был совсем малышом, он не выдерживал: «Посмотри, какую вазочку тебе купил. Только я еще не дарю». А утром опять: «Хочешь, покажу тебе подарок, только я тебе его еще не дарю...»
Приходила длинная, ласковая радиограмма от Николая. И если ее доставляли накануне, Вася прятал, чтобы вручить ей утром вместе со своим подарком. В те годы, когда они снимали комнату и никакая экономия не позволила бы ему приобрести подарок, Вася шептался с соседкой, и та из своего садика давала ему белые поздние астры, Васе особенно нравилось, что называются они необычно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126