Гости счи
тали себя счастливыми, считали себя остроумными, считали себя глубокими
, а раз они сами так считали, то наблюдатели со стороны и подавно, и молва тв
ердила, что ничего нет увлекательнее сборищ у леди Р.; все завидовали тем,
кто был к ней вхож; те, кто был к ней вхож, сами себе завидовали, потому что и
м завидовали другие; и казалось, конца этому не будет, пока не случилось ко
е-что, о чем мы сейчас расскажем.
Когда Орландо в третий, что ли, раз явилась к леди Р., случилось одно происш
ествие. Будучи во власти иллюзии, она себя воображала слушательницей ост
рейших эпиграмм, когда на самом деле старый генерал Б. со многими подробн
остями сообщал о том, как подагра, оставив левую его ногу, переметнулась в
правую, а мистер Л. при упоминании каждого имени вставлял: «Р.? О! Я его знаю
как облупленного! Т.? Мой закадычный друг. П.? Две недели у него гостил в Йорк
шире», и (что значит иллюзия!) это звучало самыми находчивыми репликами и п
роникновеннейшими наблюдениями над человечеством, исторгая из присутс
твующих взрывы смеха; но тут дверь отворилась, и вошел низенький господи
н, имени которого не разобрала Орландо. Скоро ее охватило непонятное чув
ство неловкости. Судя по лицам окружающих, они испытывали то же. Один госп
один сказал, что от окон дует. Маркиза С. опасалась, как бы под диван не забр
алась кошка. Будто после сладкого сна глаза их медленно раскрылись и нат
кнулись на грязное одеяло, на обшарпанный рукомойник. Будто медленно уле
тучивались пары драгоценного вина. Генерал Б. еще рассказывал, мистер Л. е
ще вспоминал. Но все очевидней становилось, какая красная шея у генерала,
какая у мистера Л. большая лысина. Что же до слов Ц ничего скучнее и пошле
й нельзя было себе представить. Все ерзали в креслах, и украдкою зевали те
, у кого были веера. Наконец леди Р. хлопнула своим по ручке кресла. Оба госп
одина умолкли.
И тогда низенький господин сказал,
Далее он сказал,
И наконец сказал…
Нет нужды повторять эти высказывания, ибо они слишком хорошо изв
естны и вдобавок все содержатся в печатных его трудах. (Прим. автора.)


Во всем этом, невозможно отрицать, были истинное остроумие, истинная муд
рость, истинная глубина. Собравшиеся были повержены в смятение. Одно так
ое высказывание и то бы куда как скверно. Но три, подряд Ц ив тот же вечер! Н
икакое общество подобного не переживает.
Ц Мистер Поп, Ц сказала старая леди Р. срывающимся от саркастического н
егодования голосом, Ц вы изволили блистать.
Мистер Поп вспыхнул до корней волос. Никто не произнес ни звука. Минут два
дцать все сидели в гробовом молчании. Потом один за другим встали и выско
льзнули за дверь. Было сомнительно, что они сюда вернутся после подобног
о пассажа. По всей Саут-Одли-стрит, слышно было, факельщики выкликали кар
еты. Дверцы хлопали, отъезжали экипажи. Орландо оказалась на лестнице ря
дом с мистером Попом. Его щуплая, гнутая фигурка сотрясалась от разных чу
вств. Стрелы негодования, ярости, ума и ужаса (он дрожал как осиновый лист)
сыпались из глаз. Он напоминал какую-то скрюченную рептилию с горящим то
пазом во лбу. Но, странно сказать, неслыханный вихрь чувств подхватил зло
получную Орландо. Разочарование, столь полное, как только что ей выпавше
е на долю, повергает в смятение ум. Все обостряется десятикратно, все пред
стает как бы нагишом. Такие миги чреваты для нас страшными опасностями. Ж
енщины принимают монашество, мужчины Ц церковный сан в такие миги. В так
ие миги богачи отписывают свои богатства, счастливцы перерезают себе го
рло разделочным ножом. Орландо сейчас бы с радостью все это проделала, но
ей представилась возможность поступить еще отчаянней. И она пригласила
мистера Попа к себе домой.
Ибо не отчаянность ли Ц войти безоружным в пещеру льва, не отчаянность
Ц пуститься в утлой лодчонке по Атлантике, не отчаянность Ц скакать на
одной ножке по куполу Святого Павла? Еще большая отчаянность Ц войти в д
ом наедине с поэтом. Поэт Ц вместе лев и океан. Первый нас гложет, второй н
ас топит. Если нас не одолеют зубы, нас слижут волны. Человек, способный ра
збить иллюзию, Ц вместе поток и зверь. Иллюзия для души Ц как атмосфера
для земного шара. Разбейте этот нежный воздух Ц и растения погибнут, пом
еркнут краски. Земля под нашею ногою Ц выжженная зола. Мы ступаем по опок
е, раскаленный камень жжет нам ноги. Правда обращает нас в ничто. Жизнь ест
ь сон. Пробужденье убивает. Тот, кто нас лишает снов, нас лишает жизни… (и та
к далее и тому подобное страниц на шесть, если изволите, но из-за нестерпи
мо нудного стиля лучше здесь поставить точку).
Тем не менее, в силу всего сказанного, Орландо должна была превратиться в
горстку пепла ко времени, когда карета подкатила к дому в Блэкфрайерз. Ес
ли же она была жива (хоть, разумеется, изнурена), то исключительно вследств
ие обстоятельства, к которому мы привлекали внимание читателя нескольк
о выше. Чем меньше мы видим, тем больше верим. А улицы между Мэйфэр и Блэкфр
айерз в те поры очень плохо освещались. Разумеется, освещение стало куда
лучше, чем при королеве Елизавете. При Елизавете запоздалый путник мог л
ишь звездам да случайному огню ночного стража доверить свое спасение от
рытвин на Парк-лейн или в кишевших свиньями дубравах по Тотнем-корт-роуд
. Но до наших современных ухищрений и при Анне еще не додумались. Правда, ф
онарные столбы с керосиновыми лампами стояли почти через каждые сто ярд
ов, но в промежутках тьма была Ц хоть глаз выколи. И таким образом, десять
минут Орландо с мистером Попом ехали в кромешной тьме, потом с полминуты
на свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80