Ему представлялось, что столь бож
ественные идеи преобразуют даже и самые тела своих обладателей. Вместо в
олос у них нимбы, дыхание благоухает ладаном, и розы растут из их уст Ц че
го, конечно, он не мог сказать ни о себе самом, ни о мистере Даппере. Он и не в
оображал большего счастья, как, сидя за кулисами, послушать их беседы. При
одной лишь мысли об этих острых и смелых речах даже воспоминания о разго
ворах с друзьями-придворными Ц собаки, лошади, женщины, карты Ц наводил
и на него несносную тоску. Он с гордостью вспоминал, как его всегда дразни
ли книжным червем, как смеялись над его страстью к уединению и литератур
е. Он был не мастер на ловкие фразочки. В дамских гостиных стоял столбом, ш
агал как гренадер, то и дело краснел. Два раза, по чистой рассеянности, сва
лился с коня. Однажды сломал леди Винчилси веер, сочиняя стихи. Он с удовол
ьствием перебирал эти и другие свидетельства своей непригодности к све
тской жизни, и сладостная надежда, что все метания юности, его неловкость,
склонность краснеть, долгие прогулки и любовь к сельской жизни доказыва
ют, что сам он принадлежит скорее к избранному, нежели к знатному племени,
Ц скорей писатель, нежели аристократ, Ц завладела его душой. Впервые п
осле той ночи Великого потопа он чувствовал себя счастливым.
И вот он упросил мистера Ишема Норфолкского препроводить мистеру Никол
асу Грину в Клиффордс-Инн письмо, выражавшее восхищение Орландо его тру
дами (Ник Грин был в то время весьма знаменитый писатель) и желание свести
с ним знакомство, о каковой чести он едва осмеливается просить, ибо ничег
о не может предложить взамен; но, ежели мистер Николас Грин великодушно с
огласится его посетить, карета четверкой будет ждать на углу Феттер-лей
н в любой час, какой мистер Грин благоволит назначить, и его препроводят в
дом Орландо. Следующие фразы добавьте по вкусу и сами вообразите восхище
ние Орландо, когда, в довольно скором времени, мистер Грин принял приглаш
ение Благородного Лорда, занял место в его карете и был доставлен в зал юж
ного крыла главного здания ровно в семь часов пополудни в понедельник дв
адцать первого апреля.
Здесь принимали многих королей, королев и послов; здесь стаивали судьи в
своих горностаях. Самые очаровательные дамы страны приходили сюда, и сам
ые суровые воины. Здесь были вывешены знамена Флодена
Флодден (Флодден-Филд) Ц м
есто в Нортумберленде, где 9 сентября 1513 г. граф Суррей разбил войска шотлан
дского короля Якова IV.
и Азенкура
Азенкур Ц место на севере Франции, где Генрих V 25 октября 1415 г. разбил п
ревосходящие силы французов.
. Здесь были выставлены гербы со львами, леопардами и коронами. Здес
ь трещали, бывало, от золотых и серебряных брашен длинные столы и в огромн
ых каминах италийского драгоценного мрамора целый дуб с миллионом свои
х листочков, со всеми гнездами воробьев и грачей, еженощно сжигался дотл
а. Сейчас здесь стоял поэт Николас Грин, дурно одетый, в мятой шляпе, потре
панном камзоле, с маленьким саквояжем в руке.
Легкое разочарование в поспешившем к нему навстречу Орландо было немин
уемо. Росту поэт был не выше среднего: неказистый, щуплый, какой-то сутулы
й; входя, он наступил на лапу догу, и тот его укусил. Вдобавок Орландо, при вс
ем своем знании человечества, не знал толком, куда его отнести. Что-то в не
м было такое: и не слуга, и не помещик, и не вельможа. Голова с выпуклым лбом
и резкий нос Ц благородной как будто формы; но скошенный подбородок. Сия
ющие глаза, но распущенные, дряблые губы. Нет, смущало скорее общее выраже
ние этого лица. Не было в нем того величавого покоя, который так приятно оп
ечатывает высокородное чело, не было и благопристойного раболепства, пр
оясняющего черты вышколенной челяди, Ц это было рыхлое, сморщенное, выт
янутое лицо. Хоть и поэт, он, кажется, скорей умел распекать, чем льстить; ду
ться, чем ластиться; ковылять, чем пришпоривать коня; суетиться, чем преда
ваться неге; ненавидеть, чем любить. Это, кстати, сквозило и в торопливости
его движений, в острой настороженности взгляда. Орландо несколько смеша
лся. Меж тем они пошли обедать.
Тут Орландо, обычно принимавший такие вещи как должное, впервые безотчет
но устыдился количества своих слуг и великолепия стола. Еще более удивит
ельно Ц он не без гордости вспомнил (обычно эта мысль ему претила) про сво
ю прародительницу Молл, которая доила коров. Он уже готов был навести реч
ь на эту скромную женщину с ее подойником, но поэт его опередил, заметив, ч
то, как ни странно, при всей затасканности фамилии Грин предки его явилис
ь сюда вместе с Завоевателем и принадлежали к цвету французской знати. К
несчастью, род захирел и мало что оставил в веках, разве что подарил свое и
мя королевскому округу Гринвич. Дальнейшие наблюдения в том же духе Ц о
б утраченных замках, гербах, родичах, баронствующих на севере, брачных уз
ах с аристократией на востоке, о том, как одни Грины пишут свою фамилию с д
войным «и», а другие без оного, Ц продолжались до тех пор, покуда не подал
и оленину. Тут Орландо ухитрился вставить несколько слов насчет бабушки
Молл с ее коровами и успел слегка облегчить душу к тому времени, когда пер
ед ними явились фазаны. Но только когда рекой полилась мальвазия, осмели
лся Орландо перейти к теме, которую, увы, не мог не считать еще более важно
й, чем Грины или коровы, а именно к священному предмету поэзии. Едва было п
роизнесено это слово, глаза поэта загорелись; он отбросил заемные повадк
и благородного господина, стукнул рюмкой об стол и разразился такой длин
ной, путаной, пылкой и горькой повестью, каких Орландо не слыхивал иначе, к
ак из уст обманутой женщины, Ц об одной своей пьесе, о другом поэте, об одн
ом критике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80