Она сл
ышала с моря пушечный гром. Нет, не то, это ветер. Нет же войны. Нет больше Др
ейка; нет Нельсона. А ведь все это, Ц думала она, переведя взгляд с дали, по
которой он бродил, снова на землю внизу, Ц все это было мое, этот замок сре
ди дюн был мой; мои были все эти вересковые пустоши, убегающие к самому мор
ю. И тут пейзаж (возможно, по прихоти угасавшего света) сотрясся, собрался
шатром, весь груз домов и лесов стряхнув на сторону. Перед Орландо стояли
голые горы Турции. Был сверкающий полдень. Глаза ее упирались в раскален
ный склон. Козы ощипывали у ее ног выцветшую траву. Над нею парил орел. Хри
плый голос цыгана Рус-тума скрипел у нее в ушах: «Что твой древний род и бо
гатства в сравнении вот с этим? К чему тебе четыреста спален, и серебряные
крышки для каждого блюда, и все твои горничные?»
В ту же секунду где-то в долине ударил церковный колокол. Рухнул шатерови
дный пейзаж. Снова ей на голову обрушилось настоящее, но сейчас, в вечерею
щем небе, оно смягчилось, уже не навязывало своих мелочей и подробностей,
предлагая только дымные луга, и огни в деревенских домах, и бескрайнюю су
мрачность леса, и веерный луч, разгоняющий тьму на какой-то далекой дорог
е. Орландо не знала, сколько пробило Ц девять, десять, одиннадцать? Настал
а ночь, ночь Ц из всех частей суток ей самая милая, ночь, когда отражения в
темном пруду души сияют нежнее, чем днем. Сейчас уже не было нужды терять с
ознание, чтоб заглянуть во тьму, где роятся и нарождаются образы, и видеть
в темном пруду то Шекспира, то девочку в русских шальварах, то игрушечную
лодочку на Серпантине, а то и сам Атлантический океан, огромной волною об
рушивающийся на мыс Горн. Мужний бриг взбирается на вершину волны! Выше, в
ыше! Белая арка смерти встает перед ним. Безрассудный, смешной человек, ве
чно кружащий Ц зачем? Ц в бурю вокруг мыса Горн! Но бриг уже одолел арку, в
ынырнул с другой стороны. Целый и невредимый!
Ц Какое счастье! Ц крикнула она. Ц Какое счастье!
И тут ветер улегся, стихли воды; она увидела мирную зыбь под луной.
Ц Мармадьюк Бонтроп Шелмердин! Ц крикнула она, стоя под дубом.
Дивное, блистающее имя упало с неба сине-стальным пером. Она смотрела, как
оно кружит и медлящею стрелой рассекает глубокий воздух. Он придет, как в
сегда он приходит, в настороженной тишине, когда зыблется рябью вода и ли
стья бесшумно стелются под ноги в осенних лесах; когда леопард застывает
, и луна стоит над водой, и ничто в целом свете не шелохнется. Вот когда он пр
иходит.
Все было тихо. Близилась полночь. Луна очень медленно поднялась над прос
торами. Лунный луч воздвиг над землею призрачный замок. Огромный дом гля
дел всеми окнами, застланными серебром. Дом был бесстенный, бесплотный. В
есь он был призрак. Весь тихий. Весь озарен в ожидании покойной Королевы. Г
лянув вниз, Орландо увидела во дворе темное колыхание плюмажей, дрожание
факелов, коленопреклонение теней. Снова выходила из кареты Королева.
Ц Замок ждет вас, Ваше Величество, Ц с глубоким реверансом крикнула Орл
андо. Ц Тут ничего не меняли. Покойный хозяин, мой отец, введет вас в дом.
И пока она говорила, упал первый удар полуночи. Остужающее дыхание насто
ящего мазнуло ее по щеке. В тревоге она глянула на небо. Его обложили тучи.
Ветер завыл в ушах. А сквозь вой ветра она различила рокот аэроплана Ц вс
е ближе, ближе.
Ц Сюда! Шел! Сюда! Ц кричала она и подставляла грудь луне (уже вовсю расси
явшейся), и, как яйца огромного лунного паука, блестели ее жемчуга. Аэропла
н прорвался сквозь тучи, повис над ее головой. Парил над нею. Жемчуга фосфо
ристо светились во тьме.
И когда Шелмердин, теперь настоящий морской капитан, возмужавший, плечис
тый, обветренный, спрыгнул наземь, над головой у него взметнулась одинок
ая дикая птица.
Ц Это же гусь! Ц крикнула Орландо. Ц Дикий гусь…
Упал двенадцатый удар полуночи Ц двенадцатый удар полуночи в четверг о
диннадцатого октября тысяча девятьсот двадцать восьмого года.

Литературная игра в романе
Вирджинии Вулф «Орландо»

Имя выдающейся английской писательницы Вирджинии Вулф (1882 Ц 1941) уже знако
мо русскому читателю. Активная участница знаменитой модернистской гру
ппы «Блумсбери», она, едва вступив на путь литературы, оказалась в центре
важнейших событий интеллектуальной жизни Англии. Трудно переоценить з
начение ее знаменитых романов «Миссис Дэллоуэй» (1925) и «На маяк» (1927). Их импр
ессионистическая манера шла вразрез с привычной для европейского чита
теля «логикой факта», которую по сей день отстаивают сторонники традици
онных литературных форм.
Техника, использованная Вулф, требовала предельного напряжения духовн
ых и физических сил, что в конечном итоге привело писательницу, изначаль
но склонную к депрессии, на грань безумия и стало причиной ее самоубийст
ва. Завершение каждого из романов отнюдь не приносило ей удовлетворения
и облегчения, а, напротив, становилось поводом для еще большего нервного
напряжения. Исключением, пожалуй, явился лишь «Орландо» (1928). Углубленное в
идение сменяется здесь блестящей литературной игрой в духе Дж. Джойса ил
и раннего Т. С. Элиота, Ц игрой, которая не могла не принести писательнице
удовольствия. Это отчасти связано с тем, что роман был задуман как своеоб
разное «объяснение в любви» Вите Сэквилл-Уэст, аристократке, принадлежа
щей к весьма старинному роду. Именно Вита явилась прототипом Орландо, и е
й был посвящен этот удивительный роман.
«Орландо» чрезвычайно сложен для понимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80