»
Заря моей жизни! (фр.).

Это был пароль. В полночь они сойдутся у гостиницы близ Черных Брат
ьев. Кони будут ждать. Все готово для побега. И они разошлись в разные стор
оны Ц он к своему, она к своему шатру. Оставался еще час времени.
Задолго до полуночи Орландо был уже на условном месте. Так черна была ноч
ь, что никого не увидишь на расстоянии шага; оно бы и к лучшему, но такая цар
ила торжественная тишина, что за полмили слышно цоканье ли копыт, крик ли
ребенка. То и дело у Орландо, вышагивавшего взад-вперед по тесному дворик
у, сердце обрывалось от стука подков по булыжнику, от шелеста женских юбо
к. Но всякий раз оказывалось, что это всего лишь направляется к себе домой
припозднившийся купец либо женщина вышла на улицу в далеко не столь неви
нных целях. Пройдут Ц и еще плотней смыкалась за ними тишина. Вот огни, др
ожавшие в нижних этажах тесных жилищ, набитых городской беднотой, пересы
пались выше, в спальни, и там один за другим потухли. Фонари в здешних края
х были редки, да и те, по нерадению ночного сторожа, часто гасли, не дождавш
ись рассвета. И еще плотнее смыкалась тьма. Орландо прикрутил фитиль в св
оем фонаре, проверил упряжь, посмотрел пистолеты, поправил кобуру; и все э
то проделал он раз десять и вот уж больше ничего не мог припомнить такого,
что требовало бы его попечения. Хотя до полуночи оставалось еще минут дв
адцать, он никак не мог себя заставить войти в гостиницу, где хозяйка, верн
о, еще оделяла скверным вином нескольких матросов, распевавших свои песе
нки и рассказывавших свои истории про Дрейка
Сэр Фрэнсис Дрейк (1545 Ц 1596) Ц
английский мореплаватель, открыватель новых земель, герой войны с Испан
ской Армадой.
, Хоккинса
Сэр Джон Хоккинс (1532 Ц 1595) Ц отважный мореплаватель, флотоводец, воин.

и Гренвила
Сэр Ричард Гренвил (1541 Ц 1591) Ц мореплаватель, убит в морском бою с испа
нцами.
, пока, свалившись под скамью, не захрапят на земляном полу. Тьма была
куда милей его безумно колотившемуся сердцу. Он вслушивался в каждый зв
ук, ловил ухом каждый шорох. Каждый пьяный выкрик, каждый стон роженицы ли
, другого ли какого бедолаги надрывал ему душу, словно предвещая недобро
е. Нет, он не боится за Сашу. Храбрость ее не знает границ. Она придет одна, в
камзоле и штанах, обутая по-мужски. Шаг ее легок, неуловим, не слышен даже и
в этой тишине.
Так ждал он во тьме. Вдруг его ударили по лицу Ц тихая, но тяжелая пощечин
а. Он до того истомился ожиданием, что весь задрожал и тотчас схватился за
шпагу. Удары повторились Ц еще, еще, Ц его били по щекам, били по лбу. Прив
ыкнув уже к сухому морозу, Орландо не сразу сообразил, что это дождь: его у
даряли дождевые капли. Сперва они падали медленно, как бы нехотя, с ленцой
. Но скоро заколотили чаще, чаще. Уже их было не шесть, а шестьдесят, шестьсо
т; и вот, слившись, они обрушились каскадом. Все небо будто накренилось, из
ошло потоком. За пять минут Орландо промок до нитки.
Поспешно отведя лошадей под укрытие, сам он затаился под навесом крыльца
и оттуда оглядывал двор. За грохотом и гулом ливня нельзя было различить
ничьих шагов. Дороги, изрытые колдобинами конечно, сделались непроходим
ы. Но Орландо почти не думал о том, как это должно сказаться на замысле поб
ега. Все чувства его, все мысли сосредоточились на мерцающей в свете фона
ря мощеной тропке, Ц там надеялся он увидеть Сашу. Иногда она ему мерещил
ась во тьме, в дождевых прядях. Но тотчас призрак исчезал. Вдруг ужасным, з
ловещим тоном, от которого у Орландо перевернулось сердце, часы Святого
Павла возгласили первый удар полуночи. И безжалостно пробили еще четыре
раза. С суеверием влюбленного Орландо загадал, что она придет при шестом
ударе. Но вот раскатилось эхо шестого, отзвенел седьмой, восьмой, и для его
израненного слуха они звучали смертным приговором. При двенадцатом уда
ре он понял, что надежды нет никакой. Тщетно прибегал он к утешительным до
водам рассудка: может быть, она опоздала; может быть, ее задержали; может б
ыть, она заблудилась. Вещая душа Орландо чуяла правду. Пробили, прозвенел
и часы на других башнях. Весь мир словно сговорился греметь о ее предател
ьстве, его посрамлении. Давние мучительные догадки, смутно подтачивавши
е Орландо, прорвали плотины запрета. Его жалили несчетные змеи, одна ядов
итей другой. Дождь лил как из ведра. Он стоял под навесом крыльца, не в сила
х сдвинуться с места. Проходили минуты. У Орландо подгибались ноги. А ливе
нь бушевал. Будто грохотали тысячи пушек. Будто с треском валились могуч
ие дубы. Раздавались какие-то дикие вопли, жуткие, нечеловеческие стоны. Н
о Орландо все стоял и стоял, пока часы Святого Павла не пробили два часа, и
тогда только, крикнув с убийственной иронией: «Jour de ma vie!» Ц он швырнул фонарь
оземь, вскочил на коня и поскакал, сам не зная куда.
Верно, слепой инстинкт (ибо разум его молчал) вел его вдоль речного берега
по направлению к морю. Потому что, когда занялся рассвет с особенной како
й-то внезапностью, небо бледно зажелтело и почти перестал дождь, Орландо
оказался совсем близко к устью Темзы. И вид весьма странного, удивительн
ого свойства предстал глазам его. Там, где три месяца, а то и больше, лед, сто
ль плотный, что казался вековечней камня, держал на себе целый город увес
елений, теперь ярились желтые волны. Река высвободилась за эту ночь. Будт
о серные источники (и к такой точке зрения склонялось большинство мыслит
елей), забив из вулканических глубин, взорвали лед и с мощной силой размет
али множество осколков в разные стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80