Мужская крепость сочеталась с женским очарованием. Серебряные труб
ы длили свою ноту, не в силах расстаться с дивным видом, ими же вызванным н
а свет; а Невинность, Чистота и Скромность, подстрекаемые, без сомнения, Лю
бопытством, заглянули в дверь, попытались накинуть какую-то тунику на эт
у наготу, но туника, увы, не долетела. Орландо окинул взглядом свое отражен
ие в высоком зеркале и, не выказав никаких признаков растерянности, выше
л, вероятно в ванную.
Мы можем воспользоваться паузой в нашем повествовании и сделать нескол
ько сообщений. Орландо стал женщиной Ц это невозможно отрицать. Но во вс
ем остальном никаких решительно перемен в Орландо не произошло. Перемен
а пола, изменив судьбу, ничуть не изменила личности. Лицо, как свидетельст
вуют портреты, в сущности, осталось прежним. В его памяти Ц но в дальнейше
м мы, условности ради, должны говорить «ее» вместо «его» и «она» вместо «о
н», Ц итак, значит, в ее памяти прошли все события прошедшей жизни, ничуть
не натыкаясь на препятствия. Легкая нечеткость была, конечно, как будто н
есколько темных пятен упали в прозрачный пруд памяти; иные вещи чуть-чут
ь замутились, но и только. Перемена совершилась, кажется, безболезненная,
полная, да так, что сама Орландо ничуть не удивилась. Многие, исходя из это
го и заключая, что такая перемена пола противоестественна, изо всех сил с
тарались доказать, что 1) Орландо всегда была женщиной и 2) Орландо и сейчас
еще остается мужчиной. Это уж решать биологам и психологам. Наше дело Ц у
становить факт: Орландо был мужчиной до тридцати лет, после чего он стал ж
енщиной, каковой и пребывает.
Но пусть о сексе рассуждают другие; мы спешим расстаться с этой неприлич
ной темой. Орландо помылась, облачилась в турецкий кафтан и шальвары, рав
но носимые мужчинами и женщинами, и вынуждена была призадуматься о своем
положении. Всякий читатель, с участием следивший за ее историей, тотчас ж
е поймет, сколь оно было двусмысленно и опасно. Молодая, красивая, знатная
, она, проснувшись, оказалась в таком положении, что более щекотливого для
юной светской дамы и представить себе невозможно. Мы бы ничуть ее не осуд
или, если бы она схватилась за колокольчик, завизжала или упала в обморок.
Но никаких таких признаков смятения Орландо не выказывала. Все ее действ
ия были чрезвычайно обдуманны, точны, будто выверены заранее. Первым дел
ом она тщательно просмотрела бумаги на столе, взяла те, которые были испи
саны стихотворными строками, и спрятала за пазуху; далее кликнула верног
о салюки, все эти дни не покидавшего ее постели, хоть он чуть не умер от гол
ода, накормила его и расчесала; потом сунула за пояс пару пистолетов и, нак
онец, намотала на себя несколько снизок отборнейших изумрудов и окатных
жемчугов, составлявших непременную часть посланнического гардероба. С
делав все это, она высунулась из окна, тихонько свистнула и спустилась по
расшатанным ступеням, обагренным кровью и Усеянным бумагами, грамотами,
договорами, печатями, сургучом и прочим, и вышла во двор. Там, в тени огромн
ой смоковницы, ожидал ее старик Цыган на осле. Другого держал он под уздцы
. Орландо занесла на него ногу. Так, сопутствуемый отощалым псом, в обществ
е цыгана, посол Великобритании при дворе султана покидал Константинопо
ль.
Они шли несколько дней и ночей, сталкиваясь на своем пути со множеством п
риключений то по воле людей, то по прихоти природы, и Орландо неизменно вы
ходила из них с честью. Через неделю достигли они возвышенности близ Бур
сы Бурса Ц
город на северо-западе Турции. Основан во 11 веке до Р.Х.
, где располагалось главным табором цыганское племя, с которым связ
ала свою судьбу Орландо. Часто смотрела она на эти вершины с балкона свое
го посольства; часто стремилась туда мечтой; а если вы оказались там, куда
давно стремились, это дает пищу для размышлений вашему созерцательному
уму. Некоторое время Орландо, правда, так радовалась переменам, что не хот
ела их портить размышлениями. Не надо было подписывать и припечатывать н
икаких бумаг, не надо делать никаких росчерков, не надо платить никаких в
изитов, Ц кажется, чего же боле? Цыгане шли, как их вела трава: выщиплет ее
скот Ц и они бредут дальше. Орландо мылась в ручьях, когда мылась вообще;
никаких ларцов Ц красных, синих, ни зеленых Ц ей не приносили; во всем та
боре не было ни единого ключа, не говоря уж о золотых ключиках; что же до «в
изитов» Ц тут и слова-то такого не знали. Она доила коз, собирала валежни
к; могла иной раз стянуть куриное яйцо, но неизменно его возмещала монетк
ой или жемчужиной; она пасла скот, собирала виноград, топтала грозди; напо
лняла козьи меха вином, из них пила; и, вспомнив, как в эту пору дня она, быва
ло, с пустою чашкою в руке и с трубкою без табака прикидывалась, будто кури
т и пьет кофе, она громко хохотала, отламывала себе еще ломоть хлеба и выпр
ашивала у старого Рустума для затяжки трубку, пускай набитую навозом.
Цыгане, с которыми она, совершенно очевидно, имела тайные сношения еще до
революции, считали ее почти своей (а эта самая высокая честь, какую может о
казать любой народ), темные же ее волосы и смуглость подкрепляли подозре
ние, что она и родилась цыганкой, в младенчестве была похищена английски
м герцогом с орехового дерева и увезена в дикую страну, где люди укрывают
ся в домах, ибо до того больны и слабы, что не выносят свежего воздуха. И пот
ому, хотя во многих отношениях она им была не ровня, они всячески старалис
ь поднять ее до себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80