Подставила лицо и плечи сырому ночному ветру. Послушала, как тя
вкает лисица, как шуршит ветками фазан. Как снег, шелестя, плюхается с крыш
и.
Ц Ей-богу, Ц крикнула она, Ц тут в тысячу раз лучше, чем в Турции! Рустум,
Ц крикнула она, стараясь переспорить цыгана (эта новая черточка Ц спос
обность держать в уме какой-то довод, продолжая спорить с тем, кого нет в н
аличии, дабы его опровергнуть Ц лишний раз доказывает, что душа ее продо
лжала развиваться), Ц нет, ты ошибся, Рустум. Тут куда лучше, чем в Турции. Л
окон, пирог, табак Ц вот ведь из какой состоим мы дребедени, Ц сказала он
а (вспомнив молитвенник королевы Марии). Ц Что за фантасмагория наша душ
а, какая свалка противоречий! То, отрекшись от своего рода-племени, мы уст
ремляемся к Сионским высотам, а в следующий миг от запаха заросшей садов
ой тропки, от пения дроздов ударяемся в слезы. Ц И, как всегда подавленна
я неисчислимостью материй, взывающих к объяснению, не давая притом ни ма
лейшего намека на свой сокровенный смысл, она швырнула за окно манильску
ю сигару и отправилась спать.
Наутро под влиянием своих раздумий она достала перо, бумагу и заново усе
лась за поэму «Дуб», ибо иметь вдоволь бумаги и чернил, когда вы уж притерп
елись было к ягодам и полям черновиков, Ц невообразимая благодать. И, с о
тчаянием и отвращением вымарав одну строку, она с блаженным восхищением
вписывала другую, когда тень упала на страницу. Она поскорей спрятала ру
копись.
Окно выходило на самый укромный дворик, и она распорядилась никого к ней
не пускать, тем более что никого не знала, да и сама Ц по закону Ц была неи
звестной, а потому она сперва удивилась этой тени, потом пришла в негодов
ание, потом (когда подняла глаза и увидела ее источник) развеселилась дон
ельзя. Ибо тень была знакомая, уморительная тень, это как пить дать была те
нь эрцгерцогини Гарриет Гризельды из Финстер-Аархорна-Скок-оф-Бума, что
в румынских землях.
Она скакала через двор в той же своей амазонке и плаще. Она ни на волос не и
зменилась. Так вот из-за кого пришлось бежать из Англии! И это Ц страшное
исчадие, это Ц роковая дичь! От одной мысли, что она бежала аж до самой Тур
ции, чтобы спастись от этих чар (ну не чушь ли?), Орландо вслух расхохоталас
ь. Во всей фигуре было что-то невыразимо потешное. Больше всего она напоми
нала, как и прежде думалось Орландо, какого-то идиотского зайца. Такие же
выпученные глаза, втянутые щеки и что-то высокое на голове. Вот Ц замерла
, совсем как заяц, когда сел торчком во ржи и думает, что никто его не видит,
и уставилась на Орландо, которая в свою очередь на нее смотрела из окна. Та
к наблюдали они друг друга некоторое время, пока наконец Орландо не приш
лось пригласить ее зайти, и вот обе дамы уже обменивались любезностями, п
ока эрцгерцогиня отряхивала снег с плаща.
Ц Черт бы побрал это бабье, Ц сама с собой говорила Орландо, подходя к бу
фету, чтобы налить стакан вина, Ц ни на минуту не оставят в покое человек
а. Суетливей, настырней, прилипчивее их нет никого на свете! Из-за такого ч
учела я рассталась с Англией, и вот… Ц Тут она обернулась, чтобы поставит
ь поднос перед эрцгерцогиней, и увидела: на месте эрцгерцогини сидел выс
окий господин в черном. Груда одежды была навалена в камин. Орландо была н
аедине с мужчиной.
Вынужденная вдруг вспомнить про свою женственность, о которой начисто з
абыла, и про его пол, достаточно несхожий с ее собственным, чтобы внушать т
ревогу, Орландо почувствовала, что вот-вот упадет в обморок.
Ц Ах! Ц вскрикнула она, хватаясь за бок. Ц Как же вы меня напугали.
Ц Милое создание, Ц крикнула эрцгерцогиня, преклоняя одно колено и одн
овременно поднося к губам Орландо живительную влагу, Ц простите мне мо
й обман!
Орландо отхлебнула вина, и эрцгерцогиня, упав на колени, ей поцеловала ру
ку.
Короче говоря, они десять минут кряду истово разыгрывали партию мужчина
Ц женщина, после чего пошел настоящий разговор. Эрцгерцогиня (которая в
дальнейшем будет называться эрцгерцогом) рассказал свою историю Ц что
он мужчина и всегда был таковым; что он увидел портрет Орландо и тотчас бе
знадежно в него влюбился; что для достижения своих целей он поселился у б
улочника; чтo он был безутешен, когда Орландо бежал в Турцию; что он услыша
л о ее преображении и поспешил сюда предложить свои услуги (тут пошли неп
ереносимые хихи-хаха). Ибо для него, сказал эрцгерцог Гарри, она всегда бы
ла и останется вовеки воплощением, вершиной, венцом своего пола. Эти три «
в» могли бы быть убедительней, если бы не пересыпались хиханьками-хахан
ьками самого сомнительного свойства. «Если это и любовь, Ц сказала сама
себе Орландо, глядя на эрцгерцога из-за камина уже с женской точки зрения,
Ц то как же она смешна».
Упав на колени, эрцгерцог Гарри в самых страстных выражениях ей предложи
л руку и сердце. У него, сказал он, в замке, в сейфе, лежит около двадцати мил
лионов дукатов. Земель у него больше, чем у любого английского вельможи. А
какая у него охота! Он покажет Орландо тетеревов и куропаток, каких не сыщ
ешь ни на английских, ни на шотландских болотах. Правда, фазаны в его отсут
ствие пострадали от зевоты, а оленихи поскидывали приплод, но ничего, с ее
помощью все образуется, когда они вместе переедут в Румынию.
Пока он говорил, две огромные слезы закипели в его выкаченных глазах и по
текли по землистым бороздам вдоль тощих, впалых щек.
Мужчины ударяются в слезы так же часто и так же беспричинно, как женщины, э
то Орландо знала по собственному мужскому опыту;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80