Но ему и этого казалось мало, он спускался в скле
п, где, гроб на гробе, лежали десять поколений его предков. Место было стол
ь редко посещаемо, что крысы свободно занимались добыванием свинца, и то
берцовая кость цеплялась за полу его плаща, то хрустел под ногою череп ка
кого-нибудь старого сэра Майлза. Склеп был мрачный, вырыт глубоко под фун
даментом замка, словно первый владелец, явившийся из Франции вместе с За
воевателем, задался целью доказать, что вся слава мира зиждется на порче
и прахе; что под плотью спрятан скелет; что мы, напевшись и наплясавшись на
верху, ляжем внизу; что обратится в пыль порфирный бархат; что кольцо (тут
Орландо, опустив свой светильник, подобрал закатившийся в угол золотой п
ерстень, лишившийся камня) теряет свой рубин и глаз, столь некогда яркий, у
ж не сияет более. «Ничего не осталось от этих князей, Ц говорил Орландо, п
озволяя себе вполне простительно преувеличить титул, Ц все исчезает, в
се до последнего мизинца». И он брал бесплотную руку в свою и сгибал и разг
ибал ей суставы. «Чья эта могла быть рука? Ц задавался
он вопросом. Ц Левая или правая? Мужчины или женщины? Юноши или старца? На
тягивала ли поводья боевого коня или водила проворной иголкой? Срывала л
и розы или сжимала хладную сталь? Была ли она…» Но тут либо воображение ем
у изменяло» либо, что более вероятно, принималось ему поставлять такую б
ездну примеров того, что могла бы делать рука, что, чураясь по обычаю своем
у главного труда композиции, каковой состоит в отсечении, он присоединял
руку к прочим костям, припоминая при этом, что есть такой писатель Томас Б
раун, доктор из Норвича
Сэр Томас Браун (1605 Ц 1682) Ц писатель, яркий представитель стил
я барокко. Вирджиния Вулф не раз писала о нем в своих эссе.
, чьи сочинения на подобные темы удивительно пленяли его фантазию.

И, подняв свой светильник и приаккуратив кости, ибо, хоть и романтик, он чр
езвычайно любил порядок и терпеть не мог, когда даже моток ниток валялся
на полу, а не то что череп предка, он возобновлял свое странное, унылое хож
дение по галереям в поисках чего-то среди картин, прерываемое в конце кон
цов прямо-таки взрывом рыданий, когда он видел заснеженный голландский
пейзаж кисти неизвестного мастера. Тут ему казалось, что дальше и жить не
стоит. Забыв про кости предков и про то, что жизнь зиждется на гробах, он ст
оял сотрясаемый всхлипываниями, изнемогая от тоски по женщине в русских
шальварах, с ускользающим взором, припухлым ртом и жемчугами на шее. Она у
бежала. Покинула его. Никогда уж он ее не увидит более. И он рыдал. И он проби
рался обратно к своим покоям; и миссис Гримздитч, завидя свет в окне, отняв
от губ кружку, говорила: благодарение Господу, его светлость опять у себя
в целости и сохранности, а она-то все время опасалась, что его подло убили.

Орландо тем временем придвигал стул к столу, открывал труды сэра Томаса
Брауна и следовал за тонкими извивами одного из самых длинных и витиеват
ых размышлений доктора.
Ибо Ц хоть это материи не такого свойства, о каких стоит распространять
ся биографу, Ц для того, кто исполнил долг читателя, то есть определил по
скудным, там и сям оброненным нашим намекам полный объем и очерк личност
и; расслышал в глуховатом нашем шепоте живой голос героя; усмотрел без вс
яких даже наших на то указаний черты его лица и понял без единой нашей под
сказки все его мысли Ц а для него-то мы только и пишем, Ц для такого приме
тливого читателя совершенно ясно, что Орландо странно состоял из многих
склонностей Ц меланхолии, лени, страсти, любви к уединению, не говоря уж о
тех причудах и тонкостях, которые были означены на первой странице, когд
а он целился кинжалом в голову мертвого негра: срезал ее, снова рыцарстве
нно вывесил вне досягаемости и уселся потом на подоконник читать. В нем р
ано пробудился вкус к чтению. Еще в детстве паж, бывало, заставал его за по
лночь с книжкой. У него отобрали свечу Ц он стал разводить светляков. Уда
лили светляков Ц он чуть не спалил весь дом головешкой. Короче, не тратя с
лов понапрасну Ц это уж пусть романист разглаживает мятые шелка, доиски
ваясь тайного смысла в их складках, Ц он был благородный вельможа, страд
ающий любовью к литературе. Многие люди его времени, а тем более его круга
, избегали заразы и тем самым могли носиться, скакать верхом и строить кур
ы в полное свое удовольствие. Но иные рано подвергались воздействию микр
оба, который зарождается, говорят, в пыльце асфоделей, навеивается итали
йскими и греческими ветрами и столь вредоносен, что из-за него дрожит зан
есенная для удара рука, туманится взор, высматривающий добычу, и язык зап
летается на любовном признании. Роковой симптом этой болезни Ц замена р
еальности фантомом, и стоило Орландо, которого фортуна щедро наделила вс
еми дарами Ц бельем, столовым серебром, домами, слугами, коврами и постел
ями без числа, Ц стоило ему открыть книжку Ц как все его имущество обращ
алось в туман. Девять акров камня, составлявшие дом его, Ц исчезали; проп
адали сто пятьдесят дворовых; восемьдесят скаковых лошадей становилис
ь невидимы; слишком долго тут было бы перечислять все ковры, диваны, конск
ую упряжь, фарфор, блюда, графины, кастрюли и прочую движимость, часто из к
ованого золота, которые улетучивались из-за этих миазмов, как морской ту
ман. Но тем не менее факт остается фактом, и Орландо сидел и читал, один, гол
ый человек на голой земле.
Теперь, в одиночестве, болезнь быстро им завладела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80