Но Ууламетс лишь коротко заметил:
- А вместо меня поверить только ей? Я бы на твоем месте отказался. -
Старик снял с колышка свой кафтан и накинул его на плечи. - Это может быть
весьма пагубным для тебя, а в конечном счете, и для всех нас. - Он начал
просовывать веревку от щеколды в отверстие на двери, с тихим бормотаньем,
напоминающим пение, как он обычно делал, а затем сказал, обращаясь к Саше:
- Принеси мой мешок, малый. И постарайся быть с ним поосторожней.
У Саши мелькнула было мысль отказаться от этого поручения и занять во
всем происходящем сторону Петра, но либо смелость, либо глупость удержали
его от этого - он так и не понял, что именно было здесь главным. Он
подхватил мешок, который старик весь вечер чем-то набивал, а тот взял в
руки свой посох и поднял щеколду.
На дворе было безветренно. И вокруг дома не было ничего угрожающего.
- Пошли, - сказал Ууламетс, и они, подхватив с колышков свои кафтаны,
последовали за ним.
Не было и в помине ни призрака, ни ветра, ни дыхания опасности,
словом ничего, до тех пор, пока дворовик не прошмыгнул между ногами у
Петра, которому пришлось буквально задушить внутри себя громкий крик,
готовый вырваться в ночную тишину.
- Что это? - воскликнул он, переводя дыханье и сжимая рукой рукоятку
меча, когда вырвавшееся на свободу существо исчезло где-то за изгородью.
- Ничего, - сказал Ууламетс, показывая жестом, чтобы Петр закрывал
дверь, а сам уже начал спускаться вниз по настилу. Когда он спустился к
самому его основанию, то спросил: - Ты видишь что-нибудь? Или, может быть,
ты что-нибудь чувствуешь?
Петр завязал поверх кафтана пояс с прикрепленным к нему мечом и
показал рукой на стоящий прямо перед ними лес.
- Думаю, что нам в эту сторону, - сказал он. И, хотя его зубы
постукивали, он уверенно двинулся через двор впереди всех, толкнул рукой
ворота, не переставая бормотать себе под нос: видимо выражая недовольство
холодом, темнотой и окружающими его дураками. Он повел их прямо в сторону
реки.
Саша осторожно поворачивал голову в разные стороны, чтобы
воспользоваться боковым зрением и оглядеть окружавший их лес, но нигде не
увидел никаких призраков. Он догнал Петра почти у самого причала, едва ли
не бегом спустившись по склону к реке, и, ухватив того за руку, зашептал:
- Она, на самом деле, сказала это? Насчет старика? А, Петр? Ты сейчас
видишь ее?
- Старик захотел прогуляться, - сказал вполголоса Петр, - вот все,
что мы имеем. Он старался быть как можно спокойней, чтобы не дрожать, хотя
эта ночь из всех, проведенных ими в лесу, была самой теплой. - И я должен
сказать, что это чертовски глупая затея, парень.
- Она говорила это? Насчет того, кому следует верить?
Ууламетс тоже преодолел почти весь склон, и теперь было слышно, как
он приближался, ругая и Петра, и Сашу за такой головокружительный, на его
взгляд, спуск, при котором можно было сломать себе шею. Поэтому времени
для долгих объяснений у них не было.
- А что ты сам думаешь на этот счет? - спросил мальчика Петр. - Ты
сам-то веришь ему? - Его зубы негромко постукивали. - Черт бы побрал этот
леденящий ветер.
- Да нет здесь никакого ветра, - зашептал Саша. Он почувствовал, что
рука Петра была холодной и влажной. Он еще крепче сжал ее, когда Ууламетс
наконец подошел к ним. Сейчас его не покидало самое сильное за последние
дни ощущение, что ему следовало бы проявлять побольше недоверия к
Ууламетсу, и в то же время не следовало бы и обнадеживать Петра
возможностью быстрого побега, потому что Петр все еще находился в плену
очень простых представлений о происходящем, а все, что пока могли сделать
сашины предостережения, так это привести Петра ночью вот в это самое
место.
Но Петр уверенно двинулся в сторону леса, стараясь идти вдоль берега
реки, почти в том самом направлении, в котором они преследовали призрак в
первую ночь.
- Он действительно знает, где она может быть? - спросил Ууламетс,
хватая Сашу за руку.
- По крайней мере, он так говорит, - сказал тот, переводя дыханье, и
не только, чтобы было легче соврать: он глубоко дышал после того как ему,
на самом деле, пришлось броситься вдогонку за Петром, который шел теперь
еще быстрее, в надежде, что будет чувствовать себя более в безопасности в
лесной чаще, чем на берегу реки, в камышах и мелкой заводи, которую им еще
предстояло перейти. Саша изо всех сил старался догнать его, а Ууламетс не
отставал от него, держась все время сзади на близком расстоянии,
предупреждая каждый его шаг, останавливаясь и прислушиваясь к окружающему.
Петр тем временем уже выбрался на сухую землю и неожиданно исчез
среди деревьев, поглощенный темнотой.
- Петр! - закричал Саша, сунул мешок старику, а сам бросился догонять
Петра с неотступным ощущением жуткой боязни потерять его. Он слышал, как
старый Ууламетс тащился где-то сзади, чертыхаясь на каждом шагу и
уговаривая Сашу хоть на минуту остановиться, но тот не обращал на это
никакого внимания. Он едва-едва мог различать бледное пятно кафтана,
мелькавшее у самого подножья заросшего лесом холма. Тогда Саша сцепил свои
руки, выставил их прямо перед своим лицом и, действуя ими, как тараном,
бросился сквозь густую стену колючих ветвей боярышника прямо к холму. -
Петр, подожди, я иду к тебе!
Петр, казалось, и не слышал его. Складывалось впечатление, что он
двигался вперед, словно человек, хорошо знающий каждый куст в окружающем
его лесу, чего про Петра сказать никак было нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165