темная густая шерсть и огромные черные зубы. Он даже попытался
представить себе, как обычно выглядит собак, какая у нее пасть и какой
звук она издает, если щелкает зубами.
Вновь последовал удар в дверь. Он был так силен, что затрещал засов.
Затем раздались шаги тяжелых лап. Петр почувствовал, что его рука,
сжимавшая меч, была мокрой от пота.
И в этот момент он услышал, какое-то новое движенье, но оно
происходило внизу, под самым полом.
- Мы должны вернуть все, что мы взяли, - прошептал Саша.
- Но ведь это же просто-напросто собака! Ну, послушай меня, ради
Бога!
- Это не собака... - Саша расстегнул кафтан и вновь повесил его на
прежнее место, на колышек около двери. Он протянул к Петру руку. - Ну,
пожалуйста.
И теперь тот почувствовал себя полным дураком. Ведь если бы он не был
так слаб от раны, то немедленно распахнул бы дверь и отрубил бы голову
этому бесовскому созданью.
Если оно было там лишь одно.
Послышалось свистящее шипенье и треск двери, а в следующий миг
раздался пронзительный кошачий визг.
Петр вздрогнул.
- Петр!
Тогда он сбросил одеяло с плеча, и Саша бросился со всех ног, чтобы
развязать веревку и положить все на прежнее место.
Удары и скрежет когтей о дверь не прекращались.
- Вот видишь, твоя уловка ничем не помогла, - сказал Петр. - Черт
побери, малый, а ведь оно таки не прислушалось к твоим бабушкиным сказкам.
- Не нужно насмехаться, Петр, пожалуйста! Сейчас не время шутить...
- Клянусь тебе, что "маленький старичок" в "Петушке" мне понравился
гораздо больше. Очень приятная кошечка. Целыми днями чистит уши и вообще
прилично себя ведет. Но этот... Боже мой!
Очередной удар когтями в дверь был нанесен с такой силой, что от
неожиданности Петр чуть не упал, и даже подогнул колени, а из дверного
косяка полетели щепки.
А под полом, на том самом месте, где он стоял, раздался тяжелый
глухой удар.
Петр продолжал держаться на ногах, но чувствовал, как у него
останавливается дыхание и он погружается в ночной кошмар, из которого нет
хода назад, и что многие вещи просто потеряли смысл с тех пор, как они
вошли в этот дом, и что вполне может случиться так, что вряд ли вновь все
встанет на свои места.
У него не было никакого желания быть убитым этим привидением, в
которое он решительно отказывался верить.
- Я вижу, сегодня неудачная ночь? - спросил он Сашу. - Но попробуй
все-таки пожелать, чтобы это существо исчезло отсюда. Ведь это как раз по
твоей части?
- Спрячь свой меч, - сказал Саша в ответ. - Это раздражает его.
Убери, пожалуйста, прошу тебя.
Мальчик был очень серьезен. Но достаточно серьезным было и существо,
поджидавшее их на крыльце. И Петра охватило странное, отдающее смертельным
ужасом подозрение, что этой ночью, прямо сейчас, все, в чем он сомневался
чего не знал наверняка, оказалось самым настоящим и реальным.
- Спрячь его! - не унимался Саша.
Он убрал меч в ножны и вновь вернулся в середину комнаты, пожимая
плечами и слегка важничая, но, тем не менее, с опасением поглядывая в
сторону двери.
Однако за ней стояла полная тишина.
Он так же мало верил в сашины умозаключения, как и в собственное
желание проверить, что же все-таки находилось под полом.
Саша же немедленно схватил кувшин с водкой, стоявший на столе, и
выдернул затычку, на что Петр очень живо среагировал.
Но мальчик лишь капнул несколько раз на пол, чтобы жидкость затекла в
щели между досками.
- Не хватало, чтобы ты еще напоил его, - сказал Петр. - Разве мало у
нас было неприятностей?
Саша пристально посмотрел на Петра, но однако, несмотря на волнение,
все же закончил весь ритуал умиротворения духов. Этот мальчик, столько
времени проводивший в конюшне, в этот момент был единственным, кто ни на
мгновенье не сомневался в правоте своих поступков.
Петр тут же поднял вверх руки в знак примирения.
- Прости меня, - сказал он. - И у них я тоже совершенно искренне
прошу прощенья.
За этим последовала тишина, изредка прерываемая скрипом половиц.
Петр и Саша некоторое время молча переглядывались.
Но было слышно лишь завывание ветра.
- Я приготовлю чай, - сказал Саша. - Мне кажется, что это нам сейчас
не повредит.
Петр, однако, с большим удовольствием выпил бы водки. Но почему-то
сейчас ему было стыдно признаться в этом, и он присел за стол, уговаривая
самого себя, что дрожь и слабость в коленях и руках была лишь следствием
раны, да тех нескольких дней, проведенных в холоде и голоде, пока они
пробирались через этот безжизненный лес.
Тем не менее, он был рад тому, что мальчик суетился, занявшись хотя
бы таким простым делом, как заварка чая, что, возможно, отвлекало его от
размышлений о происходящем за дверью. Чай, в конце концов, давал и ему
возможность хоть как-то унять дрожь в руках, не говоря уже о том, что он
согревал.
- Я думаю, что "он" успокоился, - сказал Саша, усаживаясь за стол
против Петра.
- Какой такой "он"? - с наигранным удивлением спросил Петр. - Я не
могу себе даже представить, какую живность может держать старик...
Саша смотрел, насупив брови, и с выражением откровенного огорчения
прикусил губу.
Петр подумал, что этот взгляд вполне мог означать обвинение его в
глупости, которая выражалась прежде всего как раз в том, что он отрицал то
самое безрассудство, которое только что происходило на его глазах. Но от
внутреннего страха он не видел этого сколь-нибудь отчетливо, или не успел
разобрать, что это могло быть на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165