Но Саша был другой.
Бедный сумасшедший парень, подумал Петр. И ведь он не совсем потерял
рассудок. Во всяком случае, хорошо, что его не подталкивали к этому.
- Но так ты не сможешь добиться верного результата, парень. Ты ведь
загадываешь лишь вероятное желание. А вот, к примеру, что ты должен
пожелать для нас: царь выезжает на прогулку и встречает нас с тобой. Он
видит, какие мы честные и правдивые, и... делает нас богатыми и
счастливыми. Так пожелай нам жениться на царевнах и умереть через сто
двадцать лет, богатыми, как бояре, и окруженными многочисленными
внуками...
- Так ничего не получится.
- Ты слишком простодушен или чрезмерно правдив, Саша Васильевич. Тебе
нужно учиться смеяться. В том-то и состоит твоя беда, что ты уж слишком
серьезен.
Пока они шли, он все время похлопывал Сашу по плечу, и это очень
помогло ему: когда в следующий момент он ударился лодыжкой о выступавший
из земли камень, то удержался от падения, тут же опершись рукой о плечо
мальчика.
- Петр!
На ногах он устоял только с сашиной помощью.
- Пустяки, - сказал он.
Но нога, видимо, была все-таки повреждена, потому что следующие
несколько шагов он смог пройти только опираясь на Сашу.
- Пожалуй, мне лучше ненадолго присесть, - сказал Петр, коротко и
тяжело дыша. - Для человека в моем положении, я прошел изрядный путь.
Жаль, что приходится задержаться.

Саша надергал остатков сорной травы и привычно, как делает конюх,
подбирая сено с сырой земли, выбрал из нее ту, что была посуше. Теперь
Петр лежал на подстилке около зарослей колючего кустарника с густыми,
плотно переплетенными ветками. Вторую охапку сухой травы мальчик положил
сверху, закончив сооружать единственное доступное по сезону убежище.
У них не было ни одеяла, ни теплой одежды. Петр был в одной рубашке,
а Саша в самом легком кафтане. Он продолжал упрекать себя за то, что не
успел захватить попону или какую-нибудь подходящую одежду. Ему следовало
думать об этом, а не только о том, как бежать, сломя голову, со двора.
Или, к примеру, он мог бы вспомнить и о еде, которая вполне могла бы
разместиться у него в карманах... если бы Петр еще раньше взял да и сказал
ему: "Давай, убежим отсюда, раз и навсегда..."
Теперь, когда они перестали двигаться, Петр может замерзнуть: ночной
холод вместе с ветром доберется до них, а одеяло из сухой травы было
единственным, что Саша мог придумать.
- Ты добрый малый, - сказал Петр, постукивая зубами. - Хороший
парень... У тебя гораздо больше чуткости, чем у Дмитрия, и вряд ли он
когда-нибудь обретет ее...
Саша продолжал дергать траву, до тех пор, пока ему не стало жарко,
пока он не содрал кожу на руках, и, в конце концов, соорудил около Петра
небольшой стог, похожий скорее на маленький крепостной вал. Затем он
улегся рядом и навалил всю эту гору сухой травы сверху на них обоих.
Теперь, по крайней мере, он ощущал слабое тепло. Он устроил внутри
нечто, похожее на нору, расстегнул кафтан и придвинулся, как можно ближе к
замерзавшему Петру.
- Пожелай, чтобы завтра был теплый день, - пробормотал Петр. -
Пожелай нам лошадь, а лучше сразу две, когда дойдет до этого очередь, да
не забудь про царскую коляску.
- Лучше я пожелаю, чтобы ты был жив, - сказал Саша, стараясь, чтобы
это его желание исполнилось как никакое другое.
Он пытался не дрожать, ощущая рядом с собой холодный бок Петра. Но
дрожь, которую он с трудом удерживал, была не от холода, а от страха.
- Хорошо, - сказал Петр. Дрожь, охватившая и его, понемногу стихала.
- Но я буду рад, если ты не забудешь при этом кое-какие детали.
А спустя еще некоторое время, добавил, все еще слегка подрагивая:
- Не забудь все-таки пожелание про лошадей: постарайся, чтобы обе
были быстрыми, если найдешь время, и запомни, что мне всегда больше
нравились черные.

5
- Так-таки нет лошадей, - посетовал Петр, просыпаясь утром. В воздухе
попахивало морозцем, как тут же успел заметить Саша, а в такое время лучше
всего было бы оставаться в их относительно теплом укрытии. Но опасения
возможной погони и острые насмешки Петра портили все впечатление об
отдыхе.
- Ни лошади, ни нового кафтана, ни кареты, - сказал Петр. - А я еще
ожидал, что к завтраку пожалует сам царь. А может быть, к ужину, как ты
думаешь?
Саша вскочил, вытряхнул остатки засохшей травы из своих волос и
почувствовал, как самые мелкие из них провалились за ворот.
- Да, я вижу, что чувства юмора у тебя нет, - продолжал Петр.
Любой мог бы разозлиться на Петра, если бы в этот момент он не
попытался подняться и, покачнувшись, ухватился рукой за ветки кустарника,
покрытые острыми шипами. Саша даже поморщился, внутренне содрогнувшись,
когда тот разодрал о колючки ладонь. Он опустил руку вниз, стряхивая
кровь, затем обсосал рану и поднял руку вверх. Кровь все еще сочилась.
- Ты, случаем, не делаешь заговоры от малых ран? - спросил он.
- Нет, - печально произнес Саша, и начал помогать ему подниматься. -
Но мне очень хотелось бы.

Прошло еще некоторое время, прежде чем они двинулись в путь. Холод
по-прежнему стоял в воздухе, но при их безодежности он же и был
единственным помощником: разогнать его они могли только быстрой ходьбой. И
все время мальчик старался помогать Петру.
- Становится немного лучше, - проговорил наконец Петр, когда движение
и тепло от поднявшегося солнца разогрели его спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165