- Не надо! - ответил тот, сделав еще один вдох и добавил более
спокойно: - Не надо, мне сейчас будет лучше. Это лишь минутная острая
боль, она приходит и уходит...
Саша почувствовал, как к нему внезапно подступает холод, хотя сейчас
была не ночь, когда все страхи непомерно возрастали, а ясный день, и все
шутки Петра были бессильны, чтобы разогнать его.
- Разреши мне осмотреть повязку, - сказал он. - Петр, пожалуйста,
прошу тебя.
- Нет.
- Ну не будь дураком, разреши мне помочь тебе.
- Уже все в порядке, черт возьми. Оставь меня в покое! - Петр
оттолкнулся от дерева и вновь пошел по дороге, помогая себе мечом, как
посохом. Это был уже не тот Петр, который досаждал тетке Иленке, разъезжая
по двору и размахивая шапкой. Сейчас по дороге шел усталый измученный
человек, сгорбившийся, с опущенными плечами, ступающий медленно и
неуверенно.
Саша молил Бога, чтобы Петр Ильич вернул назад свою былую силу, и был
полностью уверен в том, что это очень справедливое желание.
А может быть, Петр был прав, и он просто безобидный дурак, потому
что, несмотря на все его старания, тот не стал чувствовать себя лучше ни
сразу, ни какое-то время спустя после этого. Единственное, что можно было
сказать, так это то, что Петр по-прежнему оставался на ногах, медленно, но
передвигал их, и у него пока не было новых приступов острой боли, однако
Саша не мог сказать, хорошо это было или плохо.
Он не смог развести огонь, он не смог найти ничего больше, чем
застывшую мелкую рыбешку, вмерзшую в ледяную кромку ручья, и нашел
несколько ягод, вместо того, чтобы отыскать пушную или пернатую дичь,
которая наверняка водилась в этих лесах.
Все кругом будто вымерло. В такое время года, когда зима медленно
умирает, но все еще не покидает землю, а весна еще не обретает жизнь, в
таких заброшенных местах выжить могли только призраки, а больные и старые
должны были умереть: вот так обычно говорили люди в городе. И в последнюю
ночь, перед тем, как вся природа пробуждалась навстречу весне, городские
женщины выходили на улицу с распущенными волосами и, развязав пояса,
копали небольшой ров около городской стены. При этом они играли на
волынках и зазывали Весну. Мужчины в это время прятались по домам.
Исключение составляли лишь колдуны, которые тоже принимали участие в
обряде и тоже играли на волынках, обращаясь с просьбами к богам и добрым
духам, чтобы они отвели от них все несчастья в этом сезоне.
Так они и шли: Петр в одолженном на время кафтане, который трещал на
его могучих плечах, и мальчик, прослывший неудачником. И если было на
земле самое злополучное место, так оно было именно в этом лесу, в котором
кроме двух скрывающихся от закона людей, и диких зверей, которых они
смертельно боялись, были только мертвые деревья, мертвые кусты, бесплодная
земля и безжизненные ручьи.
Может быть, здесь и был лесовик, но Саша пока не чувствовал его
присутствия. Он даже прошлой ночью тайно выложил на старый сухой лист
несколько засохших ягод и зерен, и, сдерживая дыханье, тихо приговаривал,
чтобы не услышал Петр: "Пожалуйста, сделай так, чтобы мы не заблудились.
Пожалуйста, сделай так, чтобы Петр не спотыкался, это причиняет ему боль.
Пожалуйста, приведи нас в какое-нибудь благополучное место".
Казалось, что подобного умиротворения очень мало для неосязаемого и
безмолвного духа, который к тому же, может быть, враждебно настроен к
путникам, а может быть и сам нездоров от пребывания в таком лесу. Поэтому
Саша взял колючку, проколол себе палец и выдавил из него несколько капель
крови. Он слышал от кого-то, что так частенько делают колдуны. Он слышал
страшные вещи про то, как иногда подношение в виде крови может только
ухудшить дело, несмотря на то, что там же находились и другие подношения,
хорошо известные духам.
- Ради Бога, скажи мне, что ты там делаешь? - спросил его Петр, когда
они остановились на отдых в защищенном от ветра месте. Саша очень
испугался, что Петр может сказать что-то, вызывающее раздражение у
невидимых глазу обитателей леса, поэтому с чувством полной безнадежности
сказал:
- Отыскиваю съедобные корешки.
- Не очень-то похоже, чтобы ты что-то искал, - сказал Петр без
прежней бодрости в голосе, а, главное, в тот самый момент, когда Саша
только что сообразил, что он врет в самый неподходящий момент. А что, если
его услышат злые духи? Что будет тогда с ними в этом лесу?
"Человек с дурным глазом", подумал он, обвиняя себя во всех грехах.
"Ах, Отец Небесный, отведи от нас все несчастья. Петр никогда не обидел
никого, и он не заслужил таких страданий".
Но Небесный Отец был, видимо, не из той породы богов, которые
позволяли часто беспокоить себя, особенно в тех случаях, когда в беду
попадали негодяи и беглецы, и было бы слишком ожидать, что он будет
спасать дурака от его собственной глупости, какую бы цену за это ни
давали.

6
Петр в конце концов все-таки уснул, подложив под разболевшуюся голову
руку, и проснулся уже утром, почувствовав, как падавший сквозь завесу
деревьев солнечный свет неожиданно ослабел, и в лесу стало темнеть.
Пробуждение от сна в какой-то момент чуть-чуть приободрило его, пока он не
услышал раскаты грома и не увидел над собой угрожающе темное небо.
- Черт возьми, - сказал он, снова прикрывая глаза и чувствуя, как
вновь возвращается утомление и подавленность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165