Он постоянно ощущал ее попытки околдовать его, чтобы вернуть назад и
увести с собой. Но на этом пути стоял Саша. Она неожиданно оказалась
слишком реальной, чтобы тронуть его воображение: волшебные чары постепенно
исчезли, и она была вынуждена пользоваться только тем, что являла собой, а
именно, шестнадцатилетнюю девочку, убежденную в том, вероятно - так ей
удалось сладить даже с Ууламетсом, настолько очаровательным ребенком она
была - что всего лишь несколько слез могут непременно предоставить ей то,
что она хотела.
Но он очень хорошо знал эту песню, и строку и даже стих: он выучил
все это еще в Воджводе, при одном удачном случае, и сейчас чувствовал себя
слишком старым, чтобы играть в эти наскучившие девичьи игры. Проси что
угодно, подумал он, у легкомысленной девицы, которая только и ждет, чтобы
кто-то очередной сделал ее счастливой, но только не пытайся вручить ей
свое сердце и ожидать бережного обращения с ним.
Казалось, что волшебные чары пытались вернуться. Но что-то
отталкивало их. Может быть, это было его собственное стремление, а может
быть, это делал Саша. Он взглянул в сторону Ивешки, и почувствовал боль в
руке при малейшей попытке сжать ее... То же самое было с ней, как он
теперь припомнил, во время ужина, когда он начал спорить с Сашей, и это
обстоятельство обеспокоило его.
Может быть, подумал он, Саша делал это с целью напомнить ему что-то,
но потом понял, что не все в его действиях идет гладко.
- Прекрати это! - вслух произнес он, но услышал совсем неожиданный
ответ.
- Это не я, - сказала Ивешка, поворачивая в их сторону обезумевшее
лицо. - Я не делаю этого, разве ты не чувствуешь?
Саша схватил его за руку и торопливо потащил к костру, пока Ивешка,
как заметил Петр, бросив взгляд через плечо, продолжала стоять около
ручья, глядя вдоль него в темноту.
- Что происходит? - требовательно спросил он, готовый сопротивляться
неожиданному безумию, но несколько неуверенный, где следовало искать его.
- Что случилось?
- Кое-что вырвалось наружу, - сказал Саша, пока они шли к костру.
Ивешка по-прежнему стояла там, совсем беззащитная. Ощущения, которые
он воспринимал через свою руку, подсказывали ему что это могло быть, но он
не собирался тут же выразить их словами, потому что очень многие знали это
не хуже него, а он думал только о том, что кто-то должен был бы
присматривать за Ивешкой, которая, черт бы их всех побрал, больше всех
подвергалась опасности.
- Давай соберем наши вещи, - сказал Саша, когда они подошли к огню. -
Мы уходим отсюда.
- Прямо сейчас, ночью? Вместе с этим? Это так похоже на то, что
происходит с ней, так похоже!
- Мы знаем об этом, и именно поэтому уходим. Поторопись.
- Но куда? - проворчал Петр. Это было уже слишком. Никто не мог бы
понять людей, которые останавливались бы в самом разгаре спора, чтобы
начать бег в темноту, где их поджидал водяной, готовый приготовить из них
ужин.
Но Саша не обращал на него никакого внимания. Поэтому он
присоединился к мальчику и с раздражением начал собирать вещи, рассовывая
по корзинам, в отчаянии позабыв о всех страхах. Он хотел, чтобы они
выбрались из этого леса, очень хотел, черт возьми, бросить все и
отправиться куда-нибудь с Ивешкой, вникая во все, чтобы она ни делала,
если только таким путем можно было бы открыть Саше глаза на нее, и, может
быть, однажды освободить ее раз и навсегда от какой бы то ни было власти
водяного... Давай, давай, припомнил он слова Ууламетса, проклинавшего их
глупость, беги один. Один из вас будет съеден ею. Другой же будет всю
жизнь горевать об этом...
Леший, будь проклято его бессердечие, разумеется, оказал им кое-какую
помощь, но отпустил их без всякой защиты, без знаний о том, что им
следовало делать и где следовало искать старика, и теперь...
В лесной тьме их окружали неведомые страшилища. Ивешка не прекращала
свои трюки, и один Бог знал, единственная ли это опасность, о которой они
должны беспокоиться...
- А где Малыш? - спросил он, неожиданно обратив внимание, что потерял
из виду дворовика, которого видел за ужином у костра, когда тот удирал от
рыбного блюда приправленного грибами.
- Не знаю, - сказал Саша, пытаясь потуже скатать одеяла.
- Не знаешь, где Малыш?
- Мне казалось, что ты недолюбливаешь его.
Петр уставился на сашину спину.
- У него, видимо, были причины для такого поведения, и мне хотелось
бы разобраться в них. - Он подтянул покрепче узел на своей корзине и
перебросил ее через плечо, обернувшись при этом назад...
Его взгляд скользнул по пустому берегу ручья, где только что стояла
Ивешка.
- Она исчезла! - воскликнул он, переводя взгляд на Сашу, чье лицо,
повернутое к нему и освещенное огнем, покрывали капельки пота.
- Мы не потеряем ее, - сказал тот. - Я знаю где она.
- Так куда же она делась? - Любой человек становился не в меру
подозрительным, когда начинал иметь дело с колдунами, лешими и тому
подобной нечистью, и поэтому, неожиданно увидев сашино лицо, увидев явные
следы тех напряжений, которые тот испытывал, он почувствовал, что вокруг
них происходило гораздо большее неистовство темных сил, чем было доступно
заметить человеку, не посвященному в тайны колдовства. - Саша, что здесь
происходит, черт возьми? Что ты делаешь?
- Помогаю ей.
Петр был обескуражен. Он мог поверить в любые возможности, но меньше
всего в вероятность тайного соглашения между Сашей и Ивешкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165