..
- За каким деревом? - задал Ууламетс неожиданный вопрос.
- За каким деревом? В том месте был чертовски густой лес, разве ты не
заметил этого? За каким, черт возьми, деревом? Откуда мне знать? - Он
припомнил рассказы старых бабок, что утопленницы очень часто появляются
около своих любимых деревьев, где завлекают приглянувшихся им молодцов,
обрекая их на смерть. Вот и он, должно быть следовал за ней, но только во
сне. Доза снотворного была так велика, что он даже свалился с ног, а
Ууламетс все сочинял какие-то небылицы, стараясь приободрить их своими
вопросами о происходящем, как обычно поступают знахари и шарлатаны, и
заполнял их память только тем, что было нужно ему. - Я не спросил ее о ее
дереве, это просто не пришло мне в голову.
Ууламетс отошел от них с явным негодованием, а Саша схватил Петра за
руку и зашептал:
- Петр, я думаю, что она - русалка. А это самый опасный из всех
призраков... она очень опасна, даже для собственного отца. Ведь весь этот
мертвый лес лежит на ее совести. Не шути такими вещами, лучше поговори с
ним. Расскажи ему все, что ты видел.
- Я ничего не видел, - сказал Петр с нарастающим раздражением. - Он
наверняка отравил ту рыбу, что была у нас на обед, вот что он сделал. Ведь
я велел тебе следить за ним, а в итоге нам мерещится утопленница, и в
подвале мы слышим медвежью возню. - Он сделал очередной глоток, уговаривая
себя, что если водка тоже была отравлена, то она наверняка должна
обеспечить крепкий сон без всяких сновидений, а ночью ничего лучшего и не
надо.
- Петр, а она сказала что-нибудь?
- Я не хочу больше говорить об этом.
- Оставь его, - сказал Ууламетс из своего угла. - Пусть он напьется
до отупения, если это то, чего он хочет. Совершенно не обязательно, чтобы
он был трезвым. - И Ууламетс вновь уселся за стол и занялся своей книгой.
- Ну пожалуйста, - не унимался Саша, - господин Ууламетс...
- Не будь таким легковерным, - огрызнулся Петр.
- Сегодня ночью ничего не понадобиться, - сказал Ууламетс, - кроме
его присутствия здесь.
Любой человек может чувствовать законное негодование, когда
единственная компания, в которой он вынужден находиться, состоит из такого
созданья, как этот старик. Разумеется, у него здесь был новый друг, вот
этот самый мальчик, о котором он должен заботиться и которого он должен
опекать... Петр подумал, что однажды он произвел в друзья Дмитрия, и
перенял от него множество недостатков, как в свое время унаследовал массу
недостатков от своего отца. Конечно, он при этом имел свои собственные,
один Бог знает, сколько их было, и среди них особенно выделялось то, что
он постоянно искал уважения и преданности среди тех, кто был моложе его.
Скорее всего, это происходило потому, что он, как иногда казалось ему
самому, не мог внушать этого чувства более зрелым людям...
Тем самым зрелым людям, которые, черт бы их побрал, не имели чувства
юмора, которые не умели даже смеяться и были заняты тяжелым, порой
изнурительным трудом и мелкими заботами. Среди них попадалось и множество
негодяев, которые лишь посмеивались над теми, кого грабили. Это было еще
более жестоко, и Петр никогда не хотел попасть в их число. Достаточно, что
среди них был его отец, бог, покровительствующий этому племени, знал это,
и Петр, конечно, старался не отставать от него, с той лишь разницей, что
стремился чаще всего при случае ощипывать дураков, чтобы они поумнели, да
устраивал всевозможные проделки над трезвыми и трудолюбивыми людьми,
например, просто будил их среди ночи, обычно для собственного развлечения.
Он всегда стремился сколотить компанию богатых и веселых приятелей, среди
которых должна обязательно быть подходящая женщина, где он мог бы
демонстрировать свой острый ум. Все это, как ему казалось, составляло
достаточно скромные устремления для веселого и беззаботного парня,
живущего в мире, где, как ни странно, очень немногие стремились выполнять
такую роль.
Но этой ночью он решил, что должен выйти из этого ряда. Он, должно
быть, заблуждался во всем, если в итоге оказался здесь, без единого друга
в целом мире, только с мальчиком, который, как он считал, был на его
попечении, и который был из породы тех самых трезвых волов, безнадежно
принимающих этот мир всерьез, и который теперь каким-то образом держит его
самого в руках и меняет как товар в какой-то странной сделке с каким-то
самозваным колдуном, совершая все это, разумеется, для его же, Петра,
собственного блага, и никогда не согласится с тем, что этот колдун отравил
их каким-то дурманящим ядом... и только Бог знает, что случилось, на самом
деле, с его дочерью...
Наконец-то он понял, что был пьян. Вероятно, колдун варит людей в
своем котле, или скармливает их кому-то, кто сидит у него в подвале.
Разумеется, что это домовой. Русалки, домовые и дворовые лешие постоянно
устраивают возню под домом, как раз под теми самыми половицами, где сидит
старик.
Уронив голову на руки, он прислушался к разговору, который вели
мальчик и Ууламетс. Старик рассказывал о заклинаниях и колдовстве, о том,
как он узнал, что сможет вернуть свою дочь назад, если ему удастся
отыскать нужное дерево.
А мальчик стоял подле него и выслушивал все это.
Тот самый мальчик, который считал самого себя колдуном, сейчас
внимательно слушал старика и даже отвечал на его вопросы. "Какой она
показалась тебе?" спрашивал старик.
А Саша отвечал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165