В
какой-то момент он почувствовал резкий внутренний толчок и едва не ослеп.
- Но послушай, - собираясь с силами, возразил он мальчику, - это
глупо. День и так уже клонится к вечеру.
- Поднимайся, - сказал Саша. - Пожалуйста, Петр Ильич, поднимайся.
Ведь это запах дыма, разве ты не чувствуешь его?
Вряд ли он мог ощущать с заложенным носом и простуженным горлом
какой-то слабый запах. Скорее всего, мальчик опять врал, и Петр был
уверен, что Саша делал это с единственной целью: чтобы заставить его идти
вперед.
И все-таки он шел, поддерживаемый мальчиком, который направлял его
неуверенные шаги. Теперь они вновь вышли на более или менее заметную
дорогу, где земля между мертвыми деревьями была еще гуще засыпана старыми
листьями, а кора на стволах почти облупилась, как будто эти деревья умерли
уже много лет назад.
Он находился в таком отчаянии, что в конце концов смог, как во сне,
представить себе и не только этот дым, а смог даже отчетливо вообразить,
что впереди, среди сухих деревьев, лежит ровная широко открытая дорога, за
которой виднеется серый дощатый сарай, забор и серый, полуразвалившийся
дом, покрытый лишайником и обросший мхом, как и те деревья, которые
окружали его. Но, оказалось, что это все-таки был не сон.
Петр остановился, стараясь унять дрожь, и ухватил за плечо Сашу,
который продолжал тащить его вперед.
- Ведь ты сам говорил мне о разбойниках...
- А что еще нам остается делать? Где еще мы сможем найти помощь?
Петр стоял опершись на меч и пытался оторвать руку от плеча мальчика.
По правде говоря, он не мог себе представить, почему был таким дураком.
Ведь только на первый взгляд казалось благоразумным, чтобы кто-то из них
подошел к этой двери. Петр шел с большим трудом, тяжело покачиваясь из
стороны в сторону, и Саша придерживал его, помогая переставлять ноги, и в
результате, оба они шли медленным петляющим шагом. В слабеющем сумеречном
свете серые бревна и серые деревья сливались в одну расплывающуюся серую
массу, как будто высохшие деревья и дом срослись друг с другом,
одновременно состарились и лишились жизни. Никакой свет не пробивался
сквозь закрытые ставни. Столбы, поддерживающие крыльцо, покосились, старые
бревна поросли лишайниками, двор зарос сорной травой.
За деревьями, окружавшими дом, можно было видеть речку, небольшой
причал, столб, на котором висел колокол, и лодку, такую же дряхлую, как и
сам дом.
- Боже мой, - сказал Петр, видимо от боли переходя на шепот, - скорее
всего, это дом перевозчика, а это - старая переправа. Мы, должно быть,
оказались близко от какой-то большой дороги.
Когда они проходили мимо ворот, Петр подумал о разбойниках. Он
осторожно двигался по вытоптанной грязной дорожке, которой, это было
видно, часто пользовались и которая вела к длинному деревянному настилу,
примыкающему к крыльцу. Он успел подумать и о том, что у них есть все
шансы быть убитыми здесь, и о том, что с ними могут произойти и другие, не
менее ужасные вещи. Раздумывая над этим, он стоял, прислонившись к стене,
прислушиваясь, как мальчик стучал в дверь.
- Наверняка, дома никого нет, - сказал Саша, и Петр обратил внимание,
что голос мальчика становится таким хриплым и неуверенным, как и его
собственный.
Он бросил взгляд вверх, где находилась задвижка, явно опущенная вниз.
- Да, гостей здесь видно не ждали, - сказал он, - и сейчас, я думаю,
не стоит проявлять щепетильность. Вполне возможно, что сам перевозчик
находится где-то рядом, и нам остается только потянуть за веревку, чтобы
открыть дверь. Пожалуй, мы войдем в дом без приглашения - по крайней мере,
деревенские приличия допускают это.
Саша потянул за кончик веревки, задвижка пришла в движение, и, как
только он слегка подтолкнул дверь, она тут же открылась.

- Хозяева? - позвал Саша, скорее от страха застать в доме кого-нибудь
спящего или же просто глуховатого. Петр стоял сзади, почти на самом
пороге, и поглядывал то на него, то на полки, расположенные около печки,
на кровать и на стол, на беспорядочно расставленные горшки, связки трав,
куски веревок и инструменты, на все, что было видно сквозь дверной проем.
Освещенные слабым огнем, горевшим в очаге, все предметы, находящиеся в
доме, отбрасывали по сторонам причудливые тени. Тепло и запахи пищи
вызвали аппетит у промерзших и голодных путников. - Есть здесь кто-нибудь?
Мы хотим поискать у вас приюта.
- Мы благодарны за любую помощь, какую нам только смогут оказать, -
пробормотал Петр из-за его плеча и подтолкнул мальчика вперед, через
порог, чтобы самому встать немного поудобней. Саша повернулся и обошел
Петра слева, чтобы помочь ему пройти к самому теплому месту в этом доме, к
печке, где в чугунном горшке уж давно прел чей-то ужин.
По запаху это напоминало рыбную уху и пахло просто великолепно. Петр
намеревался только посидеть у огня, на теплых камнях, но Саша сдвинул
крышку горшка, сунул туда палец и попробовал, каково было содержимое. Это
действительно была рыбная уха, заправленная репой.
Петр с тяжелым вздохом прислонился спиной к теплым камням очага и,
запрокинув голову, сказал:
- Все, чего бы я хотел сейчас, малый, так это выпить. Поищи, может
быть, в доме есть что-нибудь?
Саша, слушая его, чувствовал угрызения совести: своровать что-то на
кухне был один грех, но воровать в доме, словно грабитель, совсем другой.
Однако, состояние, в котором находился Петр, было вполне уважительной
причиной для кражи, мальчик был абсолютно уверен в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165