На крутом повороте меня из вагона выкинуло. Вылетел я да за вагон пуговиц
ей зацепился. Моя жона крепко пуговицу пришила, еенно старанье хорошу сл
ужбу сослужило.
Я уж дожидался, что меня за каку-нибудь железнодорожность зацепит и раст
янет, а вышло иначе. Меня начало подбрасывать да мной побрякивать. Где бря
кнет Ц там и останусь, там и стою, остановки поезду дожидаюсь. Я по дороге
у железной дороги частоколом стал. Сам стою, сам себя считаю, а сколько ста
нций, полустанков, разъездов сам собой частой вехой обвешил Ц и не сосчи
тал.
Вот машина просвистела, пропыхтела и остановилась. Дальше вашего края ех
ать некуда. Коли снизу добираться, то тут конец. Коли от нас ехать, то начал
о.
Я пуговицу от вагона отцепил. Домой большой компанией (и все я) иду, песни х
ором пою.
В Уйме люди думали: плотники новы дома ставить пришли, али глинотопы на ки
рпичной завод.
Я артельно ближе подошел. Люди с диву охнули.
Ц Ох-ти, гляди ты! Сколько народу Ц и все, как один Малина! Ну, исто капаны!
И до чего схожи Ц хошь с боку, хошь с рожи! И как теперича Малиниха мужа рас
познат? Эка орава, и все они на один манер Ц и ростом, и цветом, и выступью! К
оторой взаправдошной Ц как вызнать?
У моей жоны слова готовы:
Ц Которой на работу ловче и на слово бойче Ц тот и муж мне. Мой-то Малина
работник примерной!
Я на жонино слово поддался и всеми частями за работу взялся. В поле и на ог
ороде работаю, поветь починяю, огород горожу, мельницу чиню, дом заново кр
ашу, в лесу дрова запасаю, рыбу ловлю, бабе к новой юбке оподолье вышиваю, х
леб молочу, пряжу кручу, веревки вью. И все зараз и на все горазд!
За работу принялся в послеобеденно время, а к паужне все сготовлено, все с
роблено. Баба моя ходит и любуется, а не может вызнать, которой я настояшши
й я. Я на всех работах в десять рук работаю.
Вызнялась жона на поветь, будто на работу поглядеть, и метнула громким зо
вом:
Ц Малина, муженек! Поди за стол садись, пора пришла есть!
Я к еде двинулся и весь в одного сдвинулся.
В тех местах, где я стоял при дороге у железной дороги, там выросли малинов
ы кусты и по сю пору растут. Ягоды сочны, крупны, вкусны.
Я худого не выдумываю, а норовлю, чтобы хорошим людям всем хватило да любо
было.

Как наряжаются

Наши жонки, девки просто это дело делают. Коли надобно вырядиться для гос
тьбы али для праздника Ц всяка самолутчий сарафан свой, а котора и плать
е на себя наденет, на себе одернет. И кака нать, така и есть.
Взять к примеру мою жону. Свою жону в пример беру Ц не в чужи же люди за хор
ошим примером итти?
Моя жона оденется, повернется, Ц ну, как с портрета выскочила! А ежели зап
оет в наряде, прямо как на картину любуешься. Ежели моя жона в ругань возьм
ется, тогда скорей ногами перебирай да дальше удирай и на наряды не огляд
ывайся.
К разу скажу: котора баба не умет себя нарядно одеть, Ц хошь и не в дороге,
а чтобы на ней было хорошо, Ц ту бабу али девку и из избы не надо выпускать
, чтобы хорошего виду не портила. И про мужиков сказать. Быват так: у другог
о все ново, нарядно, а ему кажет, что одна пуговица супротив другой криво п
ришита, и всей нарядности своей из-за этого не восчувствует и при всей нар
ядности рожу несет будничну и вид нестояшшой.
Сам-то я нарядами не очень озабочен. У меня, что рабоче, что празднично, Ц
отлика невелика. На праздник, на гостьбу я наряжаюсь, только по-своему. Ся
ду в сторонку. Сижу тихо, смирно и придумываю себе наряд. Мысленно себя все
го с головы до ног одену в обновы. Одежу придумаю добротную, неизносную, ши
тья хорошего, и все по мерке, по росту: не укорочено, не обужено. Что придума
ю Ц все на мне на месте, все на мне впору. Волосы руками приглажу Ц думаю, ч
то помадой мажу. Бороду расправлю. По деревне козырем пройду.
Кто настояшшего пониманья не имет, тот только мою важность видит, а кто с т
олком, кто с полным пониманьем, тот на меня дивуется, нарядом моим любуетс
я, в гости зовет-зазыват, с самолутчими, с самонарядными за стол садит и уг
ошшат первоочередно.
И всамделишной мой наряд хулить нельзя. Он не столь фасонист, сколь крепо
к. Шила-то моя жона, а она на всяко дело мастерица Ц хошь шить, хошь стирать
, хошь в правленье заседать.
Раз я от кума с гостьбы домой собрался. Все честь по чести: голова качатся,
ноги подгибаются. Я языком провернул и очень даже явственно сказал: «Пок
орно благодарим, премного довольны, довольны всей утробой. И к нам милост
и просим гостить, мимо не обходить». И все тако, как заведено.
Подошел я к порогу. А на порог ногой не встаю, порогов не обиваю. Поднял я но
гу, чтобы, значит, перешагнуть, а порог выше поднялся, я опять перешагнул. П
орог свою линию ведет Ц вздымается, а я перешагиваю.
Да так вот до крыши и доперешагивал. Крыша крашена, под ногами гладка. Я по
скользнулся и покатился. Дом в два этажа. Тут бы мне и разбиться на мелки ч
асти.
Выручила пуговица. Пуговицей я за желоб дожжевой зацепил.
И на весу, да в вольном воздухе, хорошо выспался. Спать мягко, нигде не дави
т. Под боком Ц ни комом, ни складкой.
Поутру кумовья-сватовья проснулись, меня бережно сняли.
Городским портным так крепко, так нарядно пуговицу не пришить, как бы дор
ого ни взяли за работу.

Кабатчиха нарядилась

Кабатчиха у нас в деревне была богаче всех и хвастунья больше всех. Наряд
ов у кабатчихи на пол-Уймы хватило бы.
В большой праздник это было. Вся деревня по улице гулянкой шла. Все наряже
ны, кто как смог, кто как сумел.
И кабатчиха выдвинула себя. И так себя вырядила, что народ столбами стано
вился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120