Ц На дворе ненастье, дождик, а здесь у нас благоуханная весна.

С тех пор прошло много лет. Я давно уехал из родного города. Но недавно пол
учил письмо от Михаила Ласкина. В письме засушенные лепестки шиповника.

Старый друг мне пишет:
«Наш шиповник широко разросся, и, когда цветет, весь берег пахнет розами».


Новоземельское знание

Отец мой всю жизнь плавал на судах по Северному океану
Плавание по Белому морю, Се
верному Ледовитому океану и их залиням требовало большого опыта и знани
й. Наука кораблевождения в той или другой части Белого моря и океана обоз
началась у поморов термином «знание». Различались Новоземельское знан
ие Ц умение водить корабли вдоль западных берегов Новой Земли; Двинское
и Соловецкое знание Ц вождение судов в сложном фарватере Двины, среди м
ногочисленных островов и шхер. Ц Прим. автора.
. Товарищи у него были тоже моряки, опытные и знающие. Особенно хорош
о помню я Пафнутия Осиповича Анкудинова. Он был уже стар. Когда собирался
в гости, концы своей длинной седой бороды прятал за жилет.
Бывало, я спрошу его:
Ц Дедушко Пафнутий, вам сколько лет?
Он неизменно отвечал:
Ц Сто лет в субботу.
Отца моего Пафнутий Осипович иногда называл «Витька» или «Викторко». Я и
пеняю отцу:
Ц Батя, у тебя у самого борода с проседью. Какой же ты «Витька»?
Отец засмеется:
Ц Глупая ты рыба! Он мой учитель. Я в лодье Анкудинова курс морской науки
начал проходить.
Ц Батя, как же он тебя учил?
Ц Мы, дитя, тогда без книг учились. Морское знание брали с практики. Я расс
кажу тебе о первом моем плавании с Пафнутием Анкудиновым. Ты поймешь, как
мы учились…
Пафнутий Анкудинов превосходно знал берега Новой Земли, где были промыс
лы на белого медведя, на песца. В эти дальние берега Анкудинов ходил на лод
ье Ц большом парусном трехмачтовом судне. На таком судне Анкудинов был
кормщиком. Кормщику была «послушна и подручна» вся команда лодьи. Самым
молодым подручным был я. Спутницей нашей лодьи всегда бывала лодья друго
го архангельского кормщика, Ивана Узкого.
Однажды, возвращаясь с промысла, обе лодьи шли вдоль западного берега Но
вой Земли. Ветер с берега развел лихую непогоду. Наш кормщик успел укрыть
ся в губу Пособную. Лодью Узкого стало отдирать от берега, и она потерялас
ь из виду. Через четыре дня береговой восточный ветер сменился южным, «ру
сским» ветром. Этот ветер держал нас в Пособной еще четыре дня. Русский ве
тер сменился ветром с севера. Тотчас Анкудинов подымает якоря, открывает
паруса и отправляется искать Ивана Узкого.
Продолжая прерванный курс, Анкудинов опять шел вдоль берега. Поветерь бы
ла неровная. Временем накатывал туман. Мы убавляли паруса, шли тихо, по теч
ению.
Я знал, что Анкудинов не пойдет домой, на Русь, без Ивана Узкого, и думал, что
пойдем обыскивать все попутные заливы. Но кормщик наш подряд два дня и дв
е ночи шел вперед, не обращая никакого внимания на берег, чуть видный скво
зь туман. Я удивился еще больше, когда кормщик круто управил лодью в залив
, ничем не отличный от пройденных. Не я один, и другие из команды говорили:

«Будто тебя, кормщик, кто за руку взял и повел в эту маловидную лахту».
Но действительно, здесь, в этой лахте, Иван Узкий ждал Анкудинова.
Я удивился в третий раз, когда увидел, что нас ждали именно сегодня и Узкий
с раннего утра велел готовить обед на тридцать человек, по числу команды
двух лодей.
За обедом ученики Ивана Узкого говорят:
«Ты, Виктор, дивился на своего кормщика, а мы на своего. Как только мы забеж
али в эту лахту, Иван Узкий стал говорить, как по книге читать: „Мы сидим бе
з дела здесь, Анкудинов тоскует там“. Дня через три кормщик говорит: „Сего
дня Анкудинов выскочил из заключения и устремился к нам. То летит на крыл
ьях, то ползунком ползет“. А вчера, в канун вашего прихода, высказал: „Завт
ра, в час большой воды, можно ждать гостей…“
Прямо как колдун читал по тайной книге».
Старшие обедали в молчании, и наш разговор был слышен. Иван Узкий рассмея
лся и сказал:
«Кормщик Анкудинов, объясни моим ребятам наше колдовство».
Анкудинов стал объяснять:
«Как известно, мы в разлуке были десять дней. Первые четыре дня восточный
ветер меня держал под берегом, а вас гонил открытым морем. В следующие чет
ыре дня дул русский ветер. Он опять держал меня на месте, но вам позволил с
править к берегу.
Как я, оставшись далеко, в Пособной, мог предугадать, где кинет якорь лодья
Узкого?…
Я знал, сколько верст в сутки могла проходить ваша лодья. За четыре дня, пр
и ваших многотрудных обстоятельствах, вы сделали в направлении юго-запа
да четыреста верст. Этот счет мой сразу прекратился, когда ударил против
ный вам ветер с юго-запада. Немедленно, на всех парусах, вы устремились в б
ерег.
Как мог я в точности определить место вашей стоянки?
Зная, что вы ушли на юго-запад и находитесь от Пособной на расстоянии четы
рехсот верст, я вообразил, какие бухты и заливы там имеются. А так как у мен
я и у Ивана Узкого один и тот же опыт и те же мысли, я знал, что он выберет эту
лахту.
Точно так же кормщик Узкий знал, что я в четыре дня берегового ветра не дви
нусь из Пособной. Он знал, что и в следующие четыре дня дует ветер, не попут
ный для меня. В тот день, когда взялся северный ветер, Иван Узкий сказал ва
м: «Сегодня Анкудинов выскочил из заключения».
Расстояние в четыреста верст, при попутном ровном ветре, можно одолеть з
а тридцать два часа. Иван Узкий учел, что за туманами мы шли без парусов, уч
ел неровность ветра и для этих трудностей прибавил к нашему походу еще ч
асиков двенадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120