Освежевали, стали сальное шкурье в гору волочи
ть. На море уж отемнело, и снег пошел. А Олеша далеко от берега забежал. Со ль
дины на льдину прядает; знай копье звенит, головы зверины долу клонятся. З
адор овладел. Старый кормщик и обеспокоился:
Ц Олеша далеко порато ушел. Море на часу вздохнет, вечерняя вода тороса о
т берега понесет…
Побежал по Олешу Кирик. Бежит по Олешу, ладит его окликать, да и вздумал в с
воей-то голове: «Олешу море возьмет, девка Моряшка моя будет». И снова кри
кнуть хочет и опять молчит: окаменила сердце женская любовь. И вот ветер с
горы ударил. Льдина зашевелилась, заворотилась, уладила шествовать в мор
е, час ее пробил.
И слышит Кирик вопль Олешин:
Ц Кирик, погибаю! Вспомни дружбу-то милую и любовь заединую!…
Дрогнул Кирик, прибежал в стан:
Ц Мужи-двиняне! Олеша в относ попал!
Выбежали мужики… Просторно море… Только взводень рыдает… Унесла Олешу
вечерняя вода…
Того же лета женился Кирик. Моряшка в бабах как лодья соловецкая под пару
сом: расписана, разрисована. А у мужа радость потерялась: Олешу зажалел.
Заказал Кирик бабам править по брате плачную причеть, а все места не може
т прибрать.
В темную осеннюю ночь вышел Кирик на гору, на глядень морской, пал на песок
, простонал. Ах, Олеша, Олешенька!…
И тотчас ему с моря голос Олешин донесло:
Ц Кирик! Вспомни дружбу-то милую и любовь заединую!
В тоске лютой, неутолимой прянул Кирик с вершины вниз, на острые камни, сам
горько взопил:
Ц Мать земля, меня упокой!
И буде кто его на ноги поставил. А земля провещилась:
Ц Живи, сыне! Взыщи брата: вы клятву творили, кровь точили, меня, сыру-земл
ю, зарудили!
По исходе зимы, вместе с птицами, облетела Поморье весть, что варяги-разбо
йники идут кораблем на Двину, а тулятся за льдиной, ожидают ухода поморов
на промысел. Таков у них был собацкий обычай: нападать на деревню, когда до
ма одни жены и дети.
И по этим вестям двиняне медлили с промыслом Идет разливная весна, а лоде
йки пустуют. Тогда отобралась дружина удалой молодежи.
Ц Не станем сидеть, как гнус в подполье! Варяги придут или нет, а время тер
ять непригож!
Старики рассудили:
Ц Нам наших сынов, ушкуйных голов, не уговорить и не постановить. Пущай р
азгуляются. А мы, бородатые, здесь ополчимся навстречу незваным гостям.
Тогда невесты и матери припадают к Кирику с воплем.
Ц Господине, ты поведи молодых на звериные ловы! Тебе за обычай.
Кирик тому делу рад: сидячи на берегу, изнемог в тосках по Олеше. Жена на не
го зубами скрипит:
Ц Чужих ребят печалуешь, а о своем доме нету печали!
Мужская сряда не долгая. На рассвете кричала гагара, плакали женки. Дружи
на взошла на корабль. У каждого лук со стрелами, копье и оскорд Ц булатный
топор. Кирик благословил путь. Отворили парусы, и пособная поветерь, прам
атерь морская, скорополучно направила путь.
Не доведя до Звериного острова, прабаба-поветерь заспорила с внуками Ц
встречными ветерками. Зашумела волна. А молодая дружина доверчиво спит К
ирик сам у руля. И была назавтра Олеше година.
Студеное море на волнах стоит, по крутому взводню корабль летит. И Кирик з
апел:

Гандвиг-отец,
Морская пучина
Возьми мою
Тоску и кручину

В том часе покрыла волну черная тень варяжской лодьи. И варяги кричат из т
умана:
Ц Куры фра? Куры фра?
Кирик струбил в корабельный рог грозно и жалобно. Дружина прянула на ног
и. И тянут лук крепко, и стреляют метко. Поют стрелы, гремят долгомерные ко
пья. Кирик забыл тоску и печаль, отдал сердце в руки веселью. Зовет, велича
ет дружину:
Ц Мужи-двиняне! Не пустим варягов на Русь! Побьемся! Потешим сердца!…
Корабли сошлись борт о борт, и двиняне, как взводень морской, опрокинулис
ь в варяжское судно. Песню радости поет Кириково сердце. Блестит булатны
й оскорд. Как добрый косец траву, косит Кирик вражеские головы…
Но при последнем издыхании варяжский воевода пустил Кирику в сердце стр
елу…
Красное солнце идет к закату, варяжское трупье плывет к западу. Сколько д
виняне празднуют о победе, о богатой добыче, Ц столько тужат о Кирике. Он
лежит со смертной стрелою в груди, весел и тих. На вечерней воде стал проща
ться с дружиной:
Ц Поспешайте на Русь, на Двину, с победною вестью. Оставьте меня и варяжс
кое судно в благодарную жертву Студеному морю.
И дружина, затеплив по бортам жертвенной лодьи воскояровы свечи, с проща
льной песней на своем корабле убежала на Русь.
В полночь вздохнуло море, затрепетало пламя свечей, послышался крик гуси
ный и голос Олешин:
Ц Здрав буди, Кирик, брате и господине!
Ликует Кирик о смертном видении:
Ц Олешенька, ты ли нарушил смертные оковы? Как восстал ты от вечного сна?
…
Снова пронзительно вскричали гуси, затрепетали жертвенные огни, прозве
нел Олешин голос:
Ц Я по тебя пришел. Сильнее смерти дружеская любовь.
Две тяжкие слезы выронил Кирик:
Ц Люто мне, люто! Я нарушил величество нашей любви!…
В третий раз гуси вскричали, как трубы огремели, колыхнуло пламя жертвен
ных свечей, и Кирик увидел крестового брата. Глядят очи в очи, устами к уст
ам. И голос Олешин, что весенний ручей и свирель:
Ц Кирик! Подвигом ратным стерта твоя вина перед братом. Мы с тобой поплыв
ем в светлый путь, в Гусиную белую Землю, где вкушают покой души добрых и х
рабрых. Там играют вечные сполохи, туда прилетают легкокрылые гуси бесед
овать с мертвыми. Там немолчно рокочут победые гусли, похваляя героев…
Завязалась праматерь морская Ц поветерь и взяла под крыло варяжский ко
рабль, где Кирик навек позабыл печаль и тоску человеческую…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120