О былина, о песня, веселье поморское! Проходят века, а Двинская земля поет,
поминает под гусли Олешу и Кирика.
Смерть не все возьмет Ц только свое возьмет.

Ингвар

В Соловецке при игумене Филиппе жил инок Ингвар, или Игорь, родом свеянин,
швед. По старым памятам рассказывают так:
Свейский карбас Ц шесть рядовых, седьмой шкипер Ингвар шли в Соловецкое
море. Для какой потребы шли, не ведаем. Может, что купить или продать. Будуч
и нетверды в соловецком знании, потеряли путь и пристали в Тонскую дерев
ню. Шкипер приказал товарищам остаться в карбасе, а сам пошел в конец дере
вни спрашивать вожа. Дружина, мимо слова шкипера, тотчас побежала на друг
ой конец деревни. Свеян было мало, но и в деревне мужского полку не было. То
лько бабки с мелкими ребятами. Во все лето с дальних волоков не оказывало
дыму, и люди неопасно разошлись на промыслы.
Свеи начали ломать запоры у анбара. Завопили бабки, ребятишки подняли не
изреченный рев. Шкипер Ингвар это слышит, ухватил железный лом и прибежа
л к разбою.
Увидя, что его товарищи шибают о землю ребят, стегают воющих старух и кида
ют из анбара кожи, обувь, сбрую и холсты, Ингвар стал благословлять грабеж
ников железным ломом. Бил по головам и по зубам. И гонил их из деревни, посы
лая ломом. Один из грабежников увернулся и ударил шкипера в лоб камнем. Ин
гвар повалился заубито. Товарищи его вскочили в карбас и угребли из виду.

Старухи привели Ингвара в действие и, забывши страх, стали жалеть его, как
внука.
Весть о свейском нагоне полетела далеко. Пришли из Сумского посада в Тон
скую деревню приставы и взяли Ингвара. Также было велено имать свидетеле
й. Вся деревня лезла во свидетели. Отобрали десять старых бабок, самых муд
рых и речистых.
Тонская деревня была соловецкой вотчиной и подлежала монастырскому су
ду. Ингвара судил случившийся в Суме игумен Филипп Колычев.
Дьяк объявил, что шестерых бежавших в море свеян бог нашел своим судом. То
лько-де шесть свейских рукавиц, с одной руки, море выплеснуло на берег. За
тем тонские свидетели заявили, что хотя судимый и явился с лиходеями, но о
казался добрым человеком. И его-де надо не судить, а миловать. Судья Филип
п сказал:
Ц Правда то, что Ингвар заступился за обидимых, не щадя и своей жизни. Но е
сть и кривда: почему ты, Ингвар, добрый, сердобольный человек, пошел в това
рищах с людьми лихими?
Ц Господине, Ц отвечал Ингвар, Ц все у нас затеяно бахвальством, все чи
нилось без ума. Но молю вас всех: не кляните их, моих товарищей, а меня не вел
ичайте добрым человеком.
Судья Филипп говорит:
Ц Сердце твое детское, и речи у тебя как у младенца. Ты говоришь: «Не вреди
те мое сердце, не поминайте мне товарищей». Лучше бы тебе о том поплакать,
что из-за таких товарищей про всю вашу породу свейскую слава в мире носит
ся самая зазорная!… Думаю, Ингвар, что на родину тебе нельзя являться?
Ингвар говорит:
Ц Господине, я хочу прижаться к русским людям. Возьми меня к себе, в какой
чин хочешь.
Ингвар принял в Соловецке имя Игоря. Тут и помер в старости. И память о себ
е оставил Ц «сердобольный Игорь».

Ваня Датский

У Архангельского города, у корабельного пристанища, у лодейного прибеги
ща, в досельные годы торговала булками честна вдова Аграфена Ивановна. В
летнюю пору судов у пристани Ц воды не видно; народу по берегам Ц что яго
ды морошки по белому мху; торговок Ц пирожниц, бражниц, квасниц Ц будто з
везд на небе. И что тут у баб разговору, что балаболу! А честну вдову Аграфе
ну всех слышней. Она со всем рынком зараз говорит и ругается. Аграфена и по
-аглицки умела любого мистера похвалить и обложить. Горожане дивились н
а Аграфену:
Ц Ты, Ивановна, спишь ли когда? Утром рано и вечером поздно одну тебя и слы
хать. Будто ты колокол соборный.
Ц Умрем, дак выспимся, Ц отвечала Аграфена. Ц Я тружусь, детище свое вос
питываю!
Был у Аграфены одинакий сын Иванушко. И его наравне с маткой все знали и вс
е любили. Не только своя Русь, но и гости заморские. Не поспеет норвецкое с
уденышко кинуть якорь, Иванушка является с визитом, спросит: по-здорову л
и шли? Его угощают солеными «бишками» Ц бисквитами, рассказывают про да
льние страны.
Иванушко рано запросился у матери в море. Четырнадцати лет приступил впл
отную:
Ц Мама, как хошь, благослови в море идти!
Мама заревела, как медведица:
Ц Я те благословлю поленом березовым! Мужа у меня море взяло, сына не отд
ам!
Ц Ну, я без благословенья убежу.
Ваня присмотрел себе датский корабль, покамест тот стоял у выгрузки-пог
рузки. Явился к капитану:
Ц Кэптен, тэйк эброд! (Возьмите с собой!)
У капитана не хватало матросов. Бойкий парень понравился.
Ц Хайт ин зи трум! (Ступай в трюм!)
Ваня и спрятался в трюме. Таможенные досмотрщики не приметили его. Так и у
плыл Аграфенин сын за море.
Аграфена не удивилась, что сын не пришел ночевать. Не очень беспокоилась
и вторую ночь. «На озерах с ребятами рыбу ловит». Через неделю она выла на
весь рынок:
Ц Дитятко Иванушко! В Датску упорол, подлец!
И не было об Аграфенином сыне слуху двадцать лет…
Нету слез против матерних. Нет причитанья против вдовьего. По утренним л
азорям Аграфена выходила на морской бережок и плакала:

Гусем бы я была, гагарой,
Все бы моря облетела,
Морские пути оглядела,
Детище свое отыскала.
Зайком бы я была, лисичкой,
Все бы города обскакала,
Кажду бы дверь отворила,
В каждо бы оконце заглянула,
Всех бы про Иванушка спросила…

А Иванушко за эти годы десять раз сходил в кругосветное плаванье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120