Я ваш ум растлю.
И Красная Армия ответила просто и не спесиво:
Ц Ты к нам за своей смертью приехала.
Вася Широкий ушел на войну добровольно, с товарищами. Иван разум сына люб
ит и хвалит:
Ц Пущай любодейцу тряхнут, выгонять хмель-то из сучки.
Когда Вася пал храброй смертью, Иван горе свое на люди вынес. Сядет в народ
е, руками всплеснет и слезами зальется. Люди ему слезы отирают:
Ц Твой сын в невеликие свои годы исполнил лета многа. Не тот живет больше
, кто живет дольше.
Иван скажет:
Ц Верно! Сын обо мне промышлял. Слово тайное, крайное мне припасал. Тепер
ь я слышу его слово… Горе мне! Я летами призаживши, годами призабравши, что
я живу?… Кисла шаньга деревенская!
И пришла пора-времечко, докатилась час-минуточка Ц сделали деревни выб
ор на Ивана, везти подарки на войну. Эта дорога Ивану под ноги попала, и он п
овеселел:
Ц Не до горя, когда дела вдвое. Теперь у меня много детей. Поплыву глядеть
… Марья, не реви, не держи меня. Дай от полной души вздохнуть.
На отъезде неведомо как Иван вередил свои серебряные часы. Марья говорит
:
Ц Обрадуй меня, прими от меня золотую сюрпризу, мои красного золота часи
ки.
С войны Иван писал, бойцов похвалял: «Много доброхотов наших, а все одного
моего сердца. Светло и статно промышляют воинским делом. Их ни дождь, ни сн
ег не держит. Болотами идут, по неделе бахилы с ног не скидывают, Отечеству
нашему радеют. На воинов глядя, и я молодею. Всего меня переновило, перепо
лоскало».
Теперь до главного дела доходит.
Пришвартовался наш Иванушко к госпитали. У Корельских пристаней. Тут леж
ал сбинтован молодой начальник Марко Дудин. Днем товарищей на совет созо
вет и так-то их щекотурит. А в ночи не спит, Ивана за руку держит, Иван ему ск
азку говорит. Будто сын и отец друг друга жалеют.
Гитлерова аспида тогда разъехалась, широко щеки разинула. Наши перешли д
о времени за озеро. Молодой
Марко уж на ноги попал. На него вся госпиталь опрокинулась.
Беспомощных людей сряди и соблюди и за озеро их на пароме переведи.
Марко на всякое дело сам кидался, сон и еду позабывал. Иван Широкий с Марко
м рядом бегает, его на ходу, как собаку, кормит.
Марко по должности своей приказывает и Широкому сплыть за озеро. Широкий
не послушался. Утаился на отводном дворе, и вести о Марковых скорых шагах
принашивал еврей-гостинник. Прежде госпитали тут гостиница стояла, и ст
аробытному гостиннику поставили кроватку для его древней немощи. Никак
ими манами не мог его Дудин сманить за озеро. Старичонко бородой тряхнет
да костылем махнет:
Ц Я еще перину буду зашивать. Кто рад без перин-то?
А у Дудина не то что часы Ц минуты сосчитаны. Некогда стало гостинника ня
нчить, о Широком обыскивать. Дудин Ивана давно за озером числил.
Марко, скажем, вечером остатную койку на паром погрузил, к рассвету сам из
ладился, а в полночь враг налетел.
Мятежно было в ту ночь. Иван прибежал в госпиталь, гостинника добыл. Тот ше
пчет по тайности:
Ц Пятерых попавших людей замкнули в палате. Марко в том числе. На заре им
будут языки тянуть Ц спрашивать.
Иван спросил:
Ц Тебе-то не потянут языка?
Ц Мне, Иване, за восемьдесят. Умру Ц и все тут.
Ц Дедко, ты разумеешь немецкую речь. Как бы мне докупиться до Марко?
Ц Караулит нашего Марка немецкий Тырк Обезьянин. Чем ты его купишь, Иван
е?
Ц Есть у меня золотая сюрприза Ц червонные часы и с цепочкой.
Гостинник привел Ивана к дежурному Тырку и, хотя через порог едва ноги пе
револок, вежливо справил челобитье и сказал:
Ц Господин начальник, этот купец желает преподнести вам золотую сюрпри
зу. Взамен просит отпустить одного незначительного человека.
И в те поры Иван показывает из своих рук золотые часы. За перегородкой хра
пели другие немцы, и Тырк говорит осторожно:
Ц Можно. Имена и возраст арестантов еще не переписаны. Но я принял пять ч
еловек и должен сдать пять человек.
И тут дело преславно бывает. Иван говорит:
Ц Ежели надобно только пятичисленный комплект соблюсти, то возьмите ме
ня в это число, а молодого человека, Марко Дудина, отпустите.
Тырк говорит:
Ц Давай часы.
А Иван часы в пазуху прячет.
Ц Возьмешь, когда дело справишь. Станешь силой отымать Ц я зареву, приде
тся тебе с комрадами делиться. И еще ведай, немец: ни словом не заикнись Ду
дину, что его некто выменил. Немедля запри меня в сенях, в чулане: я услышу, к
ак Дудин побежит. Ежели по его следу стрелишь, или феверку пустишь, или гар
кнешь, не увидит часиков твоя немецкая фря!
Тырку Обезьянину лестно на себя одного схватить золотую сюрпризу. Он Ива
на Широкого спрятал. Марка Дудина тихомолком отпустил со двора.
Отдал Иванушко немцу золотую сюрпризу, купил доброму человеку свободу, а
себе, старику, горькую смерть.
Осенняя ночь скороталась. Стали Ивана вязать и ковать. Повели под допрос.

Рыжий фашист вопросил:
Ц Любопытствую знать: будешь ли к нам прихаживать и слова принашивать, ч
то в Советах деется?
Иван говорит:
Ц Любопытствую узнать про фашизму, где вы эту грязь покупаете.
Ц Я тебя муками утомлю! Выручки тебе из Москвы не будет.
Ц Будто вам из Москвы и писали, что выручки не будет. Столько волосов нет
на ваших головах, сколько силы Красной Армии идет на нашу выручку. Будет К
орела вашими головами рыб кормить.
Тогда прусская аспида исполнилась гнева и, рыкнув, как лев, осуждает Иван
а под расстрел. Небось каково было страшно и трепетно, но Иван взял силу бо
льше страха.
День ненастливый дождевой тучей покрывается. Иванушко в последний путь
снаряжается…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120