Повели меня на кухню. Почали кормить. Съел два ушата штей, два ушата каши, п
ять ковриг хлеба, выпил ушат квасу.
Ц Сыт? Ц спрашиват доктор.
Ц Никак нет, ваше докторово, только в еду вхожу, дозвольте сызнова начать
.
Ц Что ты, Ц кричит доктор, Ц лопнутие живота произойти могет!
Ц Не сумлевайтесь, Ц говорю, Ц лишь бы в брюхо попало, а там брюхо само з
нат, что куды направить.
Начальство совет держало промеж себя и написали постановление:
«По неграмотности и невежеству родителей с детства приучен много есть и
для армии будет обременителен».
Отпустили меня. Пошел по городу брюхо протрясать. Иду мимо нарядного дом
а, окошки полы стоят.
Вижу Ц начальство пировать наладилось, рюмки налили, рюмками стукнулис
ь и ко рту поднесли.
Я воздух в себя потянул Ц все вино мне в рот!
Налили опять. А мне пить охота. Я воздух к себе потянул да попушше, Ц из все
х рюмок, стаканов да из всех бутылок вино все в меня.
Начальство заоглядывалось.
«Ну, Ц думаю, Ц коли меня заприметят, то не видать мне своей бабы».
Чтобы от греха убраться, хотел почтой, да до нас почта долго идет: я на теле
графну проволоку скочил, телеграммой домой доставился. Оно скоро по теле
графу ехать, да на стаканчиках подбрасыват, весь зад отшиб.
Мало время прошло, встретил меня поп Сиволдай и кричит:
Ц Малина, да ты жив? А народ говорит, что ты живот свой положил за кашу!
Я без ухмылки отвечаю:
Ц Выхолопнул я, отец Сиволдай, живу наново!
Ц Вот и ладно, Ц говорит Сиволдай, Ц я тебя в город справлю да в солдаты
сдам; скажу, чтобы тебе туже живот стягивали, есть будешь в меру.
Ц Ну-к, что ж, Ц говорю ему, Ц справь, да за руку веревку привяжи, Ц быдто
дезертира приведешь; награду получишь каку ни есть.
Вот привязал Сиволдай веревку к моей руке, а другой конец Ц к своей руке.
А я лыжи одел да припустил ходу по дороге. Поп вприпрыжку, поп вскачь!
Одначе живуч, в городу отдышался.
По уговору сдал меня не как Малину, а как Вишню, Ц это за то, что я дозволил
вскачь бежать, а не волоком ташшил.
Отправили меня на Дальний Восток.
Как есть охота придет, Ц открою двери теплушки, в которой с товаришшами е
хал, Ц понюхаю, где вареным да печеным пахнет. С той стороны воздух в себя
потяну, Ц из офицерских вагонов да из рестораций все съедобное ко мне ле
тит. Мы с товаришшами двери задвинем и едим.
Приехали.
Пошел я по вагонам провианту искать. Какой вагон ни открою Ц все иконки д
а душепользовательны книжки Ц и заместо провианту, и заместо снарядов б
оевых.
Почали бой. Японцы в нас снарядами да бомбами, снарядами да бомбами! А мы в
них иконками, иконками!
Кабы японцы нашу веру понимали, их бы всех укокошило. Да у них вера своя, и н
аша пальба для японцев дело посторонне.
Взялись за нас японцы ну Ц куда короб, куда милостыня!
Стоял я на карауле у склада вешшевого, Ц у ворот столб был с надписью: «По
сторонним вход воспрешшен». Как тряхнет снаряд! Да прямо в склад, все начи
сто снесло! Остался столб с надписью: «Вход посторонним воспрешшен», а кр
угом чисто поле, Ц узнай тут, в котору сторону вход воспрешшен?
Одначе стою. Дали мне медаль за храбрость да с банным поездом домой отпра
вили.

Наполеон

Это что за война. Вот ковды я с Наполеоном воевал!
Ц С Наполеоном?
Ц Ну, с Наполеоном. Да я его тихим манером выпер из Москвы. Наполеона-то я
сразу не признал. Вижу Ц идет по Москве офицеришко плюгавенькой, иззяб в
есь. Я его зазвал в трактир. Угошшаю сбитнем с калачами да музыку заказал.

Орган затрешшал: «Не белы-то снеги».
Вдруг кто-то кричит:
Ц Гляди, робята! Малина с Наполеонтием приятельствует.
Оглядел я свово приятеля, Ц и впрямь Наполеон. Генералы евонны одевалис
ь, из моды вон лезли, а он тихонечко одет, только глазами сверлит. Звал меня
к себе отгашшивать. Говорю я ему, Наполеону-то:
Ц Куды в чужу избу зовешь? Я к тебе в Париж твой приеду. А теперь, ваше Напо
леонство, вишь кулак? Присмотрись хорошенько, чтобы впредки не налетать.
Это из города Архангельского, из деревни Уймы. Ну, не заставь размахивать.
Одноконечно скажу:
Ц Марш из Москвы, да без оглядки!
Понял Наполеон, что Малина не шутит, Ц ушел. Мне для памяти табакерку под
арил. Вся золота с каменьем. Сейчас покажу. Стой, дай вспомню, куда я ее запр
опастил. Не то на повети, не то на полатях? Вспомню Ц покажу, Ц там и надпи
сь есть: «На уважительну память Малине от Наполеона».
Ц Малина, да ты подумай, что говоришь: при Наполеоне тебя и на свете не был
о.
Ц Подумай? Да коли подумать, то я и при татарах жил, при самом Мамае.

Мамай

Вишь ножик, лучину которым шшиплют? Я его из Мамаевой шашки сам перековал.

Эх, был у меня бубен из Мамаевой кожи. Совсем особенной: как в его заколоти
шь, так и травы и хлеба бегом в рост пустятся.
Коли погода тепла, да солнышко, да утречком в Мамаев бубен колотить стане
шь, вот тут начнут расти и хлеба и травы. К полдню поспеют, а вечером и коси и
жни. А с утра заново вырашшивай, вечером опять хлеб собирай, и так Ц кажно
й теплой день. Только анбары набивай да кому надобно Ц уделяй.
А ты говоришь Ц не жил в то время. Лучше слушай, что расскажу, Ц сам поймеш
ь, Ц не видавши не придумать.
Мамай, известно дело, басурманин был, и жон у его цельно стадо было, все жон
ы как бы двоюродны, а настояшша одна Ц Мамаиха. И очень эта Мамаиха мне по
нраву пришлась: пела больно хорошо. Бывало, лежим это мы на полатях (особен
ны по моему указанию в еенном Ц Мамаихином шатру были построены). Лежим э
то, семечки шшолкам да песню затянем. Запели жалостну протяжну. Смотрю, а с
обака Кудя, Ц вишь, имя запомнил, а ты не веришь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120