Я самоварной кран из юбки выставил, горячу воду пустил, а сам верчусь, круч
усь, разбрызгиваюсь.
Народ, кто успел, в сторону шарахнулся, кто не успел, те подолами да пиджак
ами накрылись, полицейски в шинельки завернулись.
Я той порой от дороги в сторону, на огород за баню. Чтобы не стукнуться, сам
оваров не примять да кипятком не ошпариться, у меня к ногам раздвижна тре
нога прицеплена, мне ее для этого дела дал проезжий сымалыцик-фотограф. Я
треногу вытянул, в землю ткнулся. Ноги одна в одну, одна в одну Ц и стоп!
Я на землю. Из юбки выпростался, самовары трубами в разны стороны постави
л, в самоварах мешаю, искры пушшаю. Народ, как от окрика, осадил.
Я так возврату на землю обрадел, что с жоной наскоро обнялся. Жона меня лоп
ухами прикрыла, еды да питья принесла. Я за землю держусь крепко, ем да зап
иваю, выпиваю да закусываю, промеж лопухов смотрю, что творится около да в
избе.
Моя баба самовары долила, на стол поставила, юбку ватну да парусины на дру
гой стол положила. Сама баба моя плачет, заливатся и причет ведет:

Ох, соседушки, сватьи, кумушк
и!
Вы мово слова послушайте,
Да совет мне посоветуйте,
Как теперь: зватися мне
Вдовой али мужней жоной?
Муженек мой разлюбезной, ягодиночка,
Спела ягодка малиночка,
Остался на холодной луне одинешенек!
Скоро ль ночка настанет,
С неба мужнин глазок ласково глянет!
Век прожила Ц с тучами не спорила.
Теперича тучи будут разлучницами!
Закроют от меня ясной месяц,
Муженька любимого!
Уж вы, жоночки, подруженьки,
Скажите-ко тучам тем,
Пусть закроют от меня белой день,
Пусть оставят мне ясну ноченьку!
Не обнять мне мужа милого,
Дак погляжу на луну
Мужу в ясны оченьки!
Как остатной привет,
Послал мне муж юбку,
Ватну юбку теплую,
Не согреет меня сам
Мой сокол летный!

Столь ласково, столь жалостливо жона песней-причетом льется, что я носом
фыркнул, пирог с морошкой доел и заревел. Реву, что один без жоны остался н
а луне. От жониного плачу и я поверил, что там на луне сижу, позабыл, что на о
городе под лопухами водку заедаю шаньгами.
Гляжу, а поп Сиволдай с урядником секретной разговор произвели, ватну юб
ку объявили юбкой с первого неба, юбку на палку нацепили, лентами обвязал
и, цветами облепили и по деревне понесли.
Народ в те поры вовсе глупой был, попу да уряднику денег полны карманы нак
лали. Поп с урядником и по другим деревням юбочной ход сделали.
Городски попы это дело вызнали, архиерею рассказали. Архиерей говорит:
Ц Деревенски глупы, городски не умней, что тем, что другим Ц было бы погр
омче да почудней! Деньги сыпать станут, Ц только карман растопыривай!
Ты вот думашь Ц я все вру, а впрямь тако время было!
«Что со мной сделали?»
Да ковды дело дошло до доходу, про меня позабыли!

Как я чиновников потешил

Городско начальство стало примечать Ц изо всех деревень, и ближних, и да
льних, мужики да жонки в город приезжают сердиты, а из Уймы все с ухмылочко
й, Ц вроде как все веселы. Что за оказия така? Все деревни одинаково под по
лицейскими стонут, а уемски все с гунушками, а то и смехом рассыплются, буд
то вспомнят что.
Дозналось начальство. Да наши деревенски сами рассказали: не велик секре
т, не наложен запрет.
Ц Дело, Ц говорят, Ц просто. Наш Малина веселы сказки плетет, песни поет
. Порой мы не знам, где правду сказыват, где врать начинат Ц нам весело, мы с
мехом и обиду прогоням и усталь изживам.
Дошло это до большого начальства. Большое начальство затопоршшилось:
Ц Как так смешно да весело мужикам, а не нам? Подать сюда Малину! И во всей
скорости!
Набрал я всякой еды запас на две недели, пришагал в город к дому присутств
енных мест, стал по переду дома, дух вобрал да гаркнул полным голосом:
Ц Я, Малина, явился! Кому нужен, кто меня требовал, кто меня спрашивал?
Да так хорошо гаркнулось, что в окнах не только стекла Ц рамы вылетели, в
присутственных палатах столы, стулья, шкапы с бумагами подбросило, чинов
ников перекувырнуло и мягким местом об пол припечатало.
Худо бы мне было от начальства за начало такое, да губернатора на месте не
было, он по заведенному положению поздней всех выкатился. Поглядел губер
натор на перевернутость всю и на чиновников, как те ушибленны места поче
сывают, а встать-подняться не могут.
Губернатор под мой окрик не попал, а на других глядеть ему весело, он и зах
охотал.
Чиновникам и больно и обидно, а надо губернатору вторить. Они захихикали
мелким смехом.
Губернатор головы не повернул, а мимо носу, через плечо, наотмашь стал сло
ва бросать:
Ц Вот за этим самым делом, Малина, я тебя призвал, чтобы ты меня и других чи
новников важных уважил-смешил.
Сейчас ты меня рассмешил. Ты, сиволапый, долго ли можешь нас, больших людей
, смешить?
Ц Да доколе прикажете!
Ц Ну, ну! Мы над мужиком смеяться, потешаться устали не знаем, нам это дело
привышно. Потешай, пока у тебя силы хватит. Загодя скажу Ц ты скорей устан
ешь, чем мы смеяться перестанем.
Для хорошего народу трудяшшого, работяшшого сказки говорю спокойно, где
надо Ц смеху подсыплю Ц народ заулыбатся, рассмеется и дальше опять в с
покое слушат. В меру смех Ц в работе подмога и с едой пользителен.
А чиновников что беречь?
Сердитость свою я убрал, чтобы началу не мешала, сделал тихо лицо, тако мим
оходно. Начал тихо, а помалу да помалу стал голосу прибавлять, а смех-то сы
пал с перцем, да с крупно точеным, несуразицей подпирал, себя разогнал, ну,
и накрутил.
Губернатор взвизгиват, животом трясет, чиновников скололо, руками отмах
иваются, значит, передышки просят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120