хлопнули ружья немецкие. Пал Иван честным лицом в белый мох
. Того часу и снегу туча велика накрыла болото, и лежал снег три дня и три но
чи.
Безвестно уснул Иван, а слава его полетела на золотых крыльях. Вся река Ив
анов разум похвалила. Он верховную добродетель исполнил: положил свою ду
шу за Друга.
О смертном и славном труде Ивана Широкого узнали в деревне от Марка. Из-по
д немецкого замка Дудин выбежал в лес. Шел горою и водою, набрел на своих. И
скал Ивана и не нашел…
По зиме, по белому снегу, Красная Армия выдула фашистскую душину из Корел
ы. Марко Дудин стал обыскивать в народе про Ивана. Гостинник оказался жив,
только после немецкого быванья трясся всем составом и временем говорил
суматоху. Однако Иванову судьбину объяснил внятно.
Дудин от Ивановых рассказов знал нашу пристань и деревню. Приехал к нам в
есной по первому пароходу. Стребовал Иванов портрет, припал устами и зап
лакал:
Ц Отцом ли тебя назову? Но ты больше отца, добрый печальник жизни моей! Уж
асается разум, и сердце трепещет, и слово молчит, похваляя твое великодуш
ие.
Огненными слезами плакал Марко. Не в обычай ему были слезы. Но эти мужеств
енные слезы усладили нашу горькую печаль…
…Утолила Марья свои причитанья и говорит:
Ц Коли Ивану так было годно, то и мне любо. Сердцу-то жалко, а умом-то я рада
. Марко, вези меня в свою гошпиталь полы мыть.
Он отвечает:
Ц Будешь ты моей маменькой.

Лебяжья река

Есть у Студеного моря Лебяжья река. На веках только гуси да лебеди прилет
али сюда по весне, вили гнезда. Потом пришли люди, наставились хоромами-до
мами. На одном берегу деревня Лебяжья Гора, на другом Ц деревня Гусиная Г
ора. Земля здесь нехлебородная. Того ради народ промышляет деревянным и
живописным делом. На продажу работают сундуки, ларцы, шкатулки и подписы
вают красками. Мастерство переходило от отца к детям. Бывали настоящие х
удожники. И все они жили скудно. Все зависело от скупщика. Все глядели в ро
т хозяину. Скупщики платили не цену, не деньги, злосчастные гроши-копейки
. Мастера гонялись за случайным покупателем. Из-за этого была рознь, завис
ть и вражда. Самолучшие живописцы Иван Губа да Иван Щека усилились однаж
ды, сколотили артель. Артель рассыпалась. Сами учредители, Губа да Щека, до
старости меж собой слова гладкого сказать не умели. Проезжающий в царск
ую ссылку человек выговорил им однажды:
Ц Не в ту сторону воюете, друзья!
Ц Против кого же воевать?
Ц Против тех, кому рознь ваша на руку.
Ц Золотое твое слово, Ц отвечали Губа и Щека. Ц Мы таких, как ты, согласн
ы уважать. Садись в нашу лодку, берись за кормило.
Но разумного человека угонили дальше, к Мерзлому морю. Оставленные царск
ой властью без призора самобытные деревенские художники зачастую брос
али свое художество.
Но пришла пора, ударил и час: царский амбар развалился от подмою живой вод
ы. Как трава из-под снегов, потянулись к жизни художники-сундучники, живо
писцы-красильщики. Говорливая Лебяжья пуще всякой сказки расскажет о ко
мсомольцах Гуле Большом и Васе Меньшом, которые помогли деревенским мас
терам собраться в складчину-братчину.
Гурий Большаков и Василий Меньшенин были комсомольцы из первых в то врем
я и по той далекой реке. Гуля председательствовал в сельсовете. Деревенс
кие хвастались:
Ц Настоящий председатель. Худых людей словом одергивает, добрых людей
словом поддерживает.
Гуля Большой собрал в артель остаточных мастеров Лебяжьей Горы. Вася Мен
ьшой и столяр Федор Деревянный связали в одну семью мастеров Горы Гусино
й.
Артельное дело пошло бы ходко, да не хватало хитромудрых живописцев Губы
и Щеки. Освободившись от хозяйской кабалы, оба Ивана ушли на дальние морс
кие берега, на промыслы.
В красные дни на песках у Лебяжьей реки сходились обе артели. Гуля предсе
дательствовал, Вася секретарствовал. Люди говорили:
Ц Всякий художный запас Ц краски, и масло, и клеймы добудем. Кисти и проч
ую художную снасть сами доспеем. А как ремесленную порядню вести, чтобы н
аше поделье в домовых обиходах было прочно и вечно? Это мы порастеряли, в э
том мы поослабли. Вид дадим, а не красовито. Цвет покажем Ц полиняет. И вто
рая статья: как художество строить? Без Губы да без Щеки мы письмо перевре
м и пошиб-манеру запутаем. Живем соседственно, но в чертеже и в раскраске
каждая деревня соблюдает свою добродетель. На Лебяжьей колер обожают са
мый нежный, «тьмо-лимонный» да «светло-осиновый», голубой да лазоревый. Ч
еловечков писали тоненьких. На Гусиной красили пестро. Цвет пущали сильн
ый. Мужиков писали головастеньких, а женочек коротеньких. Нам свое лицо т
ерять ненадобно. У всякой ягоды свой скус.
Старуха Губина докладывала:
Ц Письма от мужа были, адрес не пишет, для того, что месте не сидит. И я спро
шу тебя, товарищ председатель: ужели по теперешней науке нельзя дознать
местоположенье хоть бы нашего Губы? Узнать бы да истребовать письмом.
Гуля рассмеялся:
Ц К сожалению, и наука не может вычислить координаты наших мастеров. Ни и
хней долготы, ни широты.
Порешили на том, что будут сыскивать вестей и по тем вестям мастеров добы
вать. А работу начинать не мешкая для того, что время горячее.
На Лебяжьей сыскались и нехудые живописцы. Гусиная Гора в живописи пооск
удела. Зато столяр Федот Деревянный умел резное дело: стамеской орудовал
по дереву краше, нежели иной кистью по бумаге. Федот взялся приобучать мо
лодежь столярству и резьбе.
И полезли ребята к Федоту, как мужи на брагу. Навыкали пилить и тесать, дел
али скамью и столец чисто и чинно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120