Малина Ц это воплощение мечты человека о всевластии над природой как др
ужбе и согласий с нею, и оттого радуги, дожди, медведи, налимы Ц все превра
щается в его волшебных помощников: река рыбу дарит, река бежит-журчит в ед
ином ритме с песней героя, туман «сладостью конфетной рот набивает».
Малина может становиться по хотению своему то великим, то малым, на работ
у может выходить артельно, разбившись на ватагу двойников. И все, что им за
думано, Ц тотчас сделано.
Подобный божеству, герой выполняет желания своих односельчан, заботитс
я, «чтобы хорошим людям… любо было», чтобы «вся деревня», весь работящий п
арод были сыты, нарядны, веселы.
Удивительно ли, что народ сказочной деревни Уймы, способный придвинуть б
ерег к берегу и проветрить реку, умеет в социальной жизни защитить себя о
т всего сонма нагло величающихся, пыжащихся «хозяев» старой России Ц ца
рей, архиереев, полицейских, кабатчиков, купцов, чиновников.
В шутейной сказке Ц своя стилистика. Посрамить, опозорить народного вра
га Ц это и значит совершить классовое возмездие. И так оно и происходит в
сказках Писахова, где крестьянской пареной репой-брюквой давится губер
натор, где плавает пузырем по озеру оглушенный мужицким ружьем поп Сивол
дай, где народ выкатывает из деревни туши объевшихся полицейских, где «и
нстервентов» лупцует телега и шишками одаривает господ за обман рабоче
го человека «мордобитное» письмо, Ц всюду звучит не просто торжествующ
ий, а победительный смех. Смех этот всесилен, как сам Сеня Малина, и «извод
ятся» в сказках Писахова недруги крестьян оттого, что казнит их народная
«сила смеховая».
Автор не верит, что зло, ограниченность, мещанство могут одолеть добро, ве
ликодушие, щедрость. Народная убежденность в «конечной» победе правды (о
на всегда устремлена в будущее, равняется на высший этический идеал и пр
евращает надежду в свершившийся факт) и уверенность писателя в нравстве
нной неодолимости добрых начал истории практически совпадают. Это созд
ает основу многообразных дополнительных стилевых воздействий фолькло
ра на блистательную литературную версию сказочной традиции.
В сказках Писахова действительно великолепна не просто смесь, но взаимо
обратимость реального и фантастического. Расщепившись сначала на рабо
чую артель, Сеня Малина идет на крестьянский обед, экономно собравшись в
одного человека. Вытянувшись на восемнадцать километров, чтобы оделить
материей целую деревню, он вскоре сидит в доме в рядовом обличье. Чудо-тел
ега, побившая незваных иноземцев-насильников, стоит под навесом как сам
ое обычное сельское орудие.
Рисунок Писахова сохраняет массу правдоподобных, разительно зорко схв
аченных черточек жизни. Сказочная северная деревня Уйма ими-то и «привя
зана» к земле. В мире земном предметы, люди, растения, животные не могут ле
гко меняться местами. А улыбки либо гримасы, перекликаясь друг с другом, б
удто пляшущие солнечные зайчики Ц волшебно претворяют подлинное в нео
быкновенное.
Писаховская фантазия Ц дар счастливый и достигающий исключительной п
оэтической силы. Малиновый солнечный свет вмерзает в снежные столбы, и и
х полыхание всю ночь озаряет деревню, превращая даже старух в маковые цв
еты. С лимона «обдирают» запах и вагонами отправляют из Архангельска в М
оскву. Чайки оставляют крыльями в тумане узор, и его перенимают кружевни
цы. Герой катит домой телеграммой по телеграфной проволоке, подпрыгивая
на фарфоровых чашечках. Тепло таскают из печи, словно хлебные ковриги, те
плом торгуют с лотка. Крестьянин видит чужие сны. Народ, поддев на вилы туч
и, несет их на сухие поля…
Это подлинное пиршество воображения. Поток совершенно оригинальных об
разов. Ища подобий им в нашей новой литературе, ловец совпадений разводи
т пустыми руками. Более отдаленные параллели, притом международные, подч
ас установить можно: отдельные частности в сказках Писахова созвучны с п
охождениями Мюнхгаузена, Пантагрюэля, Швейка. Но верно ли вообще искать
для прозы Писахова образцы литературные, если фантазию писателя питает
свободная стихия русского ума, игра красноречия?
Писахов впервые в нашем литературном искусстве концентрирует и подним
ает на высоту особой стилистической манеры то, что находим в народных ан
екдотических сказках-небылицах, песнях-скоморошинах, да еще разве в нек
оторых повестях старинного XVII века: речевые метафоры овеществляются, иди
омы материализуются, Ц мир полнится парадоксами, небывалостями и непре
двиденностями.
Чудеса обитают в сказках Писахова преимущественно на поморском Севере,
ими Ц не в пример иным селам Ц особенно славна деревня Уйма, с которой «в
се» мечтают породниться.
Милая привязанность к родному краю была живительной для литературного
таланта Писахова. «С детства, Ц говорит он, Ц я был среди богатого север
ного словотворчества… Иногда одна фраза даст тему для сказки: например:

«Какой ты горячой, тебя тронуть Ц руки обожгешь».
И не эта ли тоска по русской народной речи порождала у Писахова, побывавш
его в Турции, Палестине, Египте, Италии, Греции, неизъяснимую тоску по Роди
не?…
Сам родной язык, со всем его богатейшим инструментарием, творит в сказка
х писателя.
Если о ком-то говорят: «измочален» Ц значит, его можно вживе вывесить на
плетень, как сохнущую мочалу. Раз есть пословица о крепких словах, которы
ми подпирают заборы, Ц отчего не подпереть ими заборы сказочные? Отчего
при этом не добавить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120