Горшок вдребезги, и царь вдребезги.
Сбежались царски прихвостни и разобрать не могут, которо царь, которо св
инска еда?
Други бабы Ц не отстатчицы. С приговором: «Хорошо дело Ц не опоздано!» Ц
давай в королей-царей палить всем худым (даже таким, о чем громким словом
и не говорят)!
Ученые собирали все, что в царей попадало, обсуждали и в книгах писали, из
чего небо состоит. Нашу Уйму за небесну твердь посчитали. Тогдашны учены
про небо всяки небылицы плели и настояшшой сути небесной не знали.
Ученым надо было с другого конца начать рассуждать. Не из чего небо состо
ит, а что в царей летит, что для царей подходяшшо.
С той самой поры наша деревня понимаюшшей стала. И начальство полицейско
-поповско нам, уемским, нипочем и ни к чему стало.
Сиволдай да урядник ничего не видали, так темными и остались. От урядника
мы избавились, а Сиволдая просто без вниманья оставили. Из моды вышел Ц и
все тут.
Перепилиха с попадьей во все стороны глядели, а ругаться не переставали.
Попадья ругалась, крутилась, подолом пыль подняла Ц силилась всем попад
ьям чужестранным пыль в нос пустить!
Перепилиха заверешшала голосом пронзительным, на целом месте дыру верт
еть стала. Мелкой крошеной землей да крупной руганью отборной царских-к
оролевских чиновников здорово обсыпала.
Пропилила Перепилиха сквозну дыру. Обе ругательницы были руганью, как де
лом, заняты, обе зараз и провалились в дыру.
Это было уже в остатнем пути земельного поворота. Перепилиха и попадья у
пали в наш город, в рынок, в саму середину.
В рынке стало тесно. Торговки удивились, устрашились Ц замолчали (до это
го случая молчаливых торговок мы не видывали!). Котора торговка язык оста
новить не могла, та руками рот захлопнула.
Прилетны гости, как говорильны газеты, вперебой сначала, а потом обе в оди
н голос стали рассказывать, каки страны, каких народов видели, где во что о
деваются, где что едят. А потом, как путевы, вроде понимаюшших себя выказал
и и заговорили про царей-королей. Рассказали, как показали, какой они сило
й держатся. И коли народ за ум возьмется, вместях соединится, то всех живод
еров-обдиралов в один счет стряхнет с себя.
За эдаки беспокойны неподходяшши слова чуть не заарестовали говоруний.
Начальство так объявило:
Ц Говорят не от своего разуму. Надобно вызнать, каким ветром в Перепилих
у да в попадью надуло экой разговор.
Полицейски, которы в рынке не были, и те переполошились; видели длинну тем
ноту над городом.
В само то время, как суткам быть, Уйма на свое место села. И потеперя на том м
есте. Можете проверить Ц сходить поглядеть.
Поп Сиволдай из колодца выскочил, и как раз впору: колодец водой налился
Ц вода накопилась (дожидалась), колодец полон, а вода Ц через край да сам
а на огороды поливкой.
Мы полдничать сели, к тому череду поспели.
По дороге пыль поднялась: больше да шире, больше да ближе. До деревни пыль
докатилась Ц это чиновники из городу после Перепилихиной да попадьево
й трескотни прибежали, бумагами машут, печатями страшшают, требуют штраф
, налог, а и сами не знают, за что про что.
Мы уж понимали, что чиновники только мундиром да пуговицами страшны. Мы в
сей деревней на них гаркнули. Чиновники подобрали мундиришки, бумагами п
рикрылись, печатями припечатались, мигом улепетнули.
В городе губернатору докладывали:
Ц Деревня Уйма сбунтовалась! Ни за что ни про что денег платить не хочет,
на нас, чиновников, непочтительно гаркнула вся деревня, кабы мы не припеч
атались Ц из нас дух бы вылетел! Ваше губернаторство, можете проверить
Ц от Уймы до городу наши следы остались.
Губернатор свежих чиновников собрал, полицейских согнал, к нам в коляске
припылил. Из коляски не вылезат, за кучера полицейского держится, сам тре
пешшется и петухом кричит:
Ц Бунтовщики, деньги несите, налоги двойны платите! Деньги соберу Ц аре
стовывать начну!
Выташшил я штормовой ветришше. Мужики помогли раздернуть прямь губерна
тора, чиновников, полицейских. Раздернули да дернули! А он, ветер штормово
й, так рванул губернатора с коляской, чиновников с бумагами и печатями и с
полицейскими, Ц как их и век не бывало!
Опосля того начальство научилось около нас на цыпочках ходить, тихо гово
рить.
Да мы ихны тихи подходы хорошо знали.
Штормовы ветры у нас наготове были Ц и пригодились.

Сладко житье

Посереди зимы это было. И снег, и мороз, и сугробы Ц все на своем месте. Моро
з не так чтобы большой, не на сто градусов, врать не буду, а всего на пятьдес
ят. Я лесом брел. От жоны ушел. Моя жона говорлива, к ней постоянно гостьи с р
азговорами, с новостями, с пересудами Ц я и ушел в лес, от бабьего гомону г
олову проветрить.
Иду, снегом поскрипываю, а мороз по деревам постукиват.
Гляжу Ц пчелы!
Ох ты Ц пчелы? И живы и летают! Покажется это пчелка, холоду хватит да в тум
ан и спрячет себя.
Как бы я от кума шел, ну, тогда дело просто Ц с пива хмельного в глазах всяк
а удивительность место находит Кабы я из полицейской кутузки был выпушш
ен, тогда бы и память и пониманье всяко были бы отшиблены. А я в на стояшшем
своем виде, во всем порядке.
И пчелы!
Я к ним, к пчелкам, и шагнул. В туман стукнулся. От тумана на меня сладким теп
лом дохнуло. Нюхнул Ц пахнет медом, пряниками, лампасьем хорошим.
Я шагнул в туман, а он подается, а не раздается, в себя не пушшат. Хотел я нап
ролом проскочить, напором взять, а туман тугой Ц упором держится, тихо-ти
хо, а вытолкнул меня вобратно на холод.
А пчелки трудяшши шмыгают в тумане, похоже Ц зовут к себе в гости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120