Ц Маменька, я твой сын! Только не губи меня, отпусти! У меня в Дании жена и т
рое сыновей. Вот тебе все мои деньги пятьсот рублей. Возьми, только отпуст
и!
Аграфена застучала кулаком по столу:
Ц Убери свои деньги! Мне не деньги Ц мне сын дорог Я без сына двадцать тр
и года жила. Я о сыне двадцать три года плакала…
Заплакал и Ваня:
Ц Мама, пожалей своих внучат! Пропадут они без отца.
Заревели в голое и торговки:
Ц Аграфена Ивановна, отпусти ты его!
Аграфена говорит:
Ц Ладно, дитя, я тебя прощаю и отпускаю тебя. Только ты сними с божницы Спа
сов образ, сними своими руками и поклянись мне, что на будущий год сам прие
дешь и старшего внука мне на погляденье привезешь.
Действительно, на другой год привез старшего сына. Аграфена внука и зимо
вать оставила:
Ц Я внученька русской речи, русскому обычаю научу.
Мальчик пожил у бабушки год и уезжать не захотел.
Ваня привез среднего сына. И этот остался у бабки, не пожелал лететь из теп
лого русского гнездышка. Тогда приехала жена Ванина с младшим сыном. И по
любилась кроткой датчанке мужнева мать:
Ц Джон! Останемся тут! Здесь такие добрые люди.
Аграфена веселится:
Ц Вери гут, невестушка. Где лодья не рыщет, а у якоря будет.
Аграфенины внуки-правнуки и сейчас живут на Севере, на Руси.
По имени Вани, который бегал в Данию, и фамилия их Ц Датские.

Кроткая вода

Несколько лет назад, читая о четырех советских солдатах, попавших в «отн
ос» в Тихом океане, вспомнил я одну старую «мирскую оказию».
Читатель, мне кажется, без комментариев оценит разницу между старым врем
енем и новым: в прежние времена погибавших поморов никто не искал, никто н
е писал о них.
Архангельские поморы, бывало, хвалились: «Морскую беду терпеть нам не ди
во, но когда что за обычай, то весьма сносно».
«Гибельные случаи» из своей жизни поморы иногда закрепляли в своих запи
сных книжках.
Устный рассказ помора о своей беде всегда поэтично-образен. Но стоит ему
взять перо, он, стесняясь просторечия, пишет как бы «донесение по начальс
тву». Такой полицейский протокол написал о себе и талантливейший Афанас
ий Тячкин, от лица которого и ведется рассказ «Кроткая вода»
Попавшие в морской уно
с поморы спасались в «час кроткой воды», то есть во время отливного течен
ия. Ц Прим. автора.
.
В 1915 году это протокольно-деловитое донесение разыскала и опубликовала а
ртистка О. Э. Озаровская. Между тем внуки Тячкина сохранили в памяти живы
е детали устного рассказа своего деда. Их воспоминания и послужили основ
ой предлагаемого читателю рассказа «Кроткая вода».

Мы, жители посада Неноксы, знаем ветер, и воду, и всякую морскую примету.
Но был гибельный случай, над которым я и при старости лет вздыхаю и говорю
: море Ц измена лютая.
В тот там год весной, еще в море льдина погуливала, пришли мы в Архангельск
купить жита для посева.
На шестое мая заря всю ночь была многокровавая, а у нас договоренность пл
ыть домой. В карбасе народу двадцать два человека, а жита двести пудов. При
ятель мой, Мирон Кологреев, говорит:
Ц Ошалеть надо, чтобы с эким грузом в море напускаться.
Карбасник говорит:
Ц Ты и не плавай. Нам и без тебя не тоскливо.
Грамотница Дарья кудемская говорит:
Ц Чем ругаться, сходите поставьте свещу Николе Морскому.
Мы пошли в часовню, свещи затеплили, цену положили, обратно идем, а старец
свещник под берегом сидит у котла с ковшом и кричит:
Ц Ей вы, утопленники, идите пиво пробовать никольское!
Мы говорим:
Ц Отче, благослови путь.
Он ковшом взмахнул и запел:
Ц Непорочнии в путь. Аллилуйя…
Мы это в карбасе рассказали. Одни рассмеялись, другие смутились:
Ц Ведь это он погребальную кафизму запел…

В море выплыли Никольским устьем. Точно из воды выстал белокаменный Нико
ла.
Тут на веках потонули два сына новгородской посадницы Марфы. Она и поста
вила мореходную примету: белокаменный Никола, как лебедь, одно крыло рас
пустил на север, другое Ц на полдень. Карбас грузен, а под парусом ходко б
ежит. Уж от берега верст за пять были, и тут ветер стал чернеть. В корму подд
аст шелоник
Юго-западный ветер с реки Шелони.
, а в лицо ему веток Волна пошла несурядна. Кологреев правил волне вр
азрез, а правый борт накрыла волна со встока. В каюте вода, в корме того бол
ьше. За помпы схватились Ц помпы не действуют. У карбаса то нос в небо взл
етит, то корма кверху. Что тут делать? Надо воду лить, баб от реву унимать…

Парус не поспели обронить.
Бабы взвыли:
Ц Святитель Никола, убавь воды!
Мужики кричат:
Ц Ройте жито в воду!
Схватились мешки в море свистать, но той же минуты ветер стегнул в парус, и
суденко наше опрокинулось вверх дном, раз за разом, трижды. Сильно страшн
о, вверх колодой переворачивало. И груз и людей единым мгновением вымыло
из карбаса, как сор из чашки.
О, коль тошно человеку водою конец принимать! Я, Афанасий Тячкин, всплыл из
-под карбаса возле самый борт. Карбас лежит на водах боком: мачта с реей и п
арусом не дают ему обвернуться вверх колодой-килем.
Ухватясь за обшивку, я вытянулся за борт, а из-под карбаса вынесло Мирона
Кологреева. Я ухватил Мирона за волосы и подал руку. В тот же миг карбасник
наш, чая спасения, схватил Мирона за ногу, и толь несоблюдно, что сдернул с
ноги, с левой, сапог и унес в пучину моря.
Еще разом выстали из воды, возле карбаса, братишко мой Степка и Лукьян Лга
лов. Степка сам залягнулся ногами на сухой борт, а Лукьяна выудил Кологре
ев.
Еще сколько-то держалась на водах Дарья Ивановна, грамотница из Кудьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120