Если бы он доверился добродушному дону Франческо,
тот, возможно, рассказал бы Мартену нечто такое, что пошло бы
ему на пользу. Но молодой ученый на дух не выносил христианских
священнослужителей. И теперь, подобно иным нетерпимым людям,
расплачивался за свои предубеждения.
-- Похотливый звереныш, -- продолжал Кит. -- И типичный
еврей -- зубоскал и насмешник. Вы замечали? -- это племя ни к
чему не питает почтения, все норовит развалить. Они
перемещаются между слоями общества -- вверх, вниз -- подобно
некой будоражащей жидкости, оставаясь совершенно
бесчувственными к нашим идеалам; они испытывают сатанинское
наслаждение, расшатывая наши застарелые представления о добре и
зле. Должен признаться, тем они мне и нравятся -- кое-каким из
этих представлений давно пора рухнуть. Но однако же и у них
имеется слабое место, своя ахиллесова пята -- музыка, к
примеру, или шахматы. Когда снова будете в городе, не забудьте
заглянуть в маленький шахматный клуб на Олдгейт-Ист-Стейшн.
Последите за их лицами, это лучше любого спектакля. И при всем
их материализме в них есть какая-то женская закваска -- нечто
восторженное, не от мира сего. Ради какой-такой выгоды Мартен,
скажем, возится со своими минералами?
-- Ради профессорского звания.
-- Что ж, может и так. У него темперамент профессора,
особой поэтичностью он не отличается. Если бы вы спросили его:
"Что это за волшебные скалы, схожие очертаниями с неким
органом, на котором играют Титаны, и словно объятые фиолетовым
пламенем?", он ответил бы вам: "Орган, чтоб я сдох! Это
столбчатый литоидид." Я почерпнул от него кое-какие сведения,
но, боюсь, недостаточные. Жаль, что его нет сейчас с нами. Он
мог бы нам что-нибудь рассказать.
И мистер Кит, вечно жаждущий новых знаний, немного
взгрустнул об утраченных возможностях. Привычная пиратская
склонность к приобретательству охватила его. Он сказал:
-- Пожалуй, пора мне взять геологию за горло. Это такая
мерзость -- чего-то не знать!
Тем временем его спутник обозревал проплывавшую мимо
панораму, отдающую великолепием ночного кошмара. Он смотрел на
отвесные стены воздушной пемзы, на утесы из лавы, на застывшие
водопады -- белые, черные, кроваво-красные, бледно-серые и
хмуро-коричневые, запятнанные стеклянистой глазурью обсидиана
или рассеченные извилистыми дайками в сверкающих металлических
искрах. Следом шла какая-нибудь трещина или скопление
ошеломительных каменных игл причудливых оттенков и форм,
перекошенных, заостренных, грозящих вот-вот завалиться; следом
за ними -- крутая стена известкового туфа, безупречная в своей
красоте, не имеющая, словно шелковый занавес ни пятна, ни
изъяна. Лодка плыла все дальше, он вглядывался в жуткие лощины,
прорезанные дождями в россыпях вулканического шлака. Зияющие
раны, сверкавшие всеми цветами гниения. Их стены покрывала
яркая азотистая сыпь, слепящая сера, больная зелень
вулканического стекла, багровые мышьяковистые прожилки, дном им
служил безумный лабиринт валунов.
Он вглядывался в эти сумасшедшие напластования, в этот
хаос добела раскаленной природы, обрамляемый густым синим
пламенем моря и неба. Хаос мирно покоился перед ним, словно
фантасмагорический цветок, чудовищная роза, обморочно плывущая,
запрокинувшись, навстречу солнечным ласкам.
Все это епископ видел глазами, но не разумом. Разум его
витал в иных сферах. Он пытался "открыть себя" -- честно и без
снисхождения. Что если его человеческие ценности и вправду
ошибочны?
Фома, сомневающийся апостол...
Африка заставила его думать, превратила в человека более
молчаливого и склонного к размышлениям, чем прежде. А теперь
это внезапное, странное воздействие Непенте, побуждающее его
мысли двигаться все дальше, в сторону от привычной для них
колеи.
Вот Кит, человек совершенно иного склада, приходящий к
заключениям, на которые сам бы он не осмелился. Так насколько
же они применимы в современных условиях, эти древние иудейские
предписания? Остаются ли они по-прежнему пригодными в качестве
руководящих принципов жизненного поведения?
-- Вы человек откровенный, Кит, и я, как мне кажется,
тоже. Во всяком случае, честно стараюсь таким быть. Меня
интересует ваше мнение. Вам, похоже, не по душе Моисей с его
заповедями, которые мы привычно считаем основами этики. Я не
хочу с вами спорить. Я хочу услышать мнение человека, во многом
отличного от меня; вы как раз такой человек. И я думаю, что
способен вынести почти все, -- со смехом добавил он, -- под
этим, как вы выразились, ясным языческим светом.
-- Я интересовался такими вещами, когда был мальчишкой.
Полагаю, все приличные мальчики интересуются ими, а я уважал
приличия даже в том нежном возрасте. Ныне я еще могу подобрать
для себя восточный ковер, но в восточных богах проку не вижу.
-- Чем же они вас не устраивают?
Прежде чем ответить, мистер Кит немного помолчал. Потом
сказал:
-- Недостаток восточных богов в том, что их создали
пролетарии, и создали для аристократов. Соответственно эти боги
и действуют -- дистиллируя мораль своих создателей, эманацию,
на мой взгляд, нездоровую. Боги классического периода были
иными. Их придумали интеллектуалы, ощущавшие в себе способность
поддерживать со своими божествами какое-то подобие дружеских
отношений. Люди и боги общались практически на равных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161