Что-то зашевелилось на одной из проезжих улочек,
стекавшихся к рыночной площади. Темный, тонкий и гибкий призрак
причудливо мотался из стороны в сторону, будто колеблемое
ветром черное перо. Мисс Уилберфорс! Спорхнув с какого-то
крыльца, она затянула вульгарную песню о том, как "Получил
известье Билл, отплывать пора". Денис перешел на другую сторону
улочки, надеясь ускользнуть незамеченным. Нет, слишком светло.
-- Мой юный друг, -- воскликнула она до неузнаваемости
хриплым голосом, -- мы вроде знакомы! Ничего себе мы нынче
повеселились, верно? А ты на море, что ли, был? Ну, о чем там
твердят неуемные волны?
Денис, обомлев от отвращения, замер. Возможно ли? Та самая
леди, что пару дней назад очаровала его? Та, что говорила об
Англии, пробуждая в нем воспоминания о родном доме? Игривым
жестом она запустила через улицу свою шляпу и, поднеся пальцы к
груди, закопошилась, расстегиваясь или расшнуровываясь.
Выглядело это при лунном свете ужасно.
Башмачок, весело просвистевший над его головой, привел
Дениса в чувство. Он повернулся, чтобы уйти, и уже сделал
несколько шагов, когда голос прокаркал у него за спиной:
-- А мамочка знает, что ты так поздно гуляешь?
ГЛАВА XVI
Какой-то добрый гений взял его на следующий день за руку и
в ответ на повторенное уже дважды дружеское приглашение отвел к
графу Каловеглиа. Старик с первого взгляда заметил, что с
юношей происходит нечто серьезное, и со свойственной ему живой
интуицией завел разговор на тему вполне постороннюю.
-- Очень рад, что моя смоковница пришлась вам по сердцу.
Она сообщает дворику какой-то особый тон, не правда ли? Ее
очертания, ассоциации, которые она вызывает, все в равной мере
утешает меня. Смоковница окутана легендами, можно заполнить
целый том связанными с ней историями и поверьями. Некоторые
считают, что она-то и есть библейское Древо Познания. Говорят
также, что на смоковнице повесился Иуда Искариот. Она пришла к
нам с Востока -- Бахус привез ее из своих странствий в дар
смертным. Сколь многим обязаны мы греческим богам, которых и
природа-то не была всецело божественной! И римляне, они тоже
почитали ее. Вы несомненно слышали про ficus ruminalis(22), к
корням которой прибило колыбель Ромула и Рема? У многих народов
это дерево стало символом животворящих сил. Египтяне посвятили
его Изиде, оплодотворяющей Матери-Земле. Из смоковницы вырезали
статуи Приапа, подразумевая, возможно, ее безудержную
плодовитость, или что-то еще. Не знаю почему, ее также
связывали с Меркурием...
На протяжении этой тирады вид у Дениса становился все
более удрученным. А старик продолжал:
-- Что-то удивительное есть в извивах этого гладкого
ствола, в тяжко опушенных ветвях, наводящих на мысль о
плодородии. Сколько чувственного в их кривизне! Доброе дерево,
благосклонное к людям, к их жилищам, к их размеренному
существованию. Вот почему мы так пестуем его. Мы все здесь
утилитаристы, мистер Денис, мы постоянно помним об общем
замысле, составляющем основу жизни. Помимо пищи, смоковница
дает нам желанную в это время года тень, зимой же листья ее
опадают, позволяя солнцу проникать в наши жилища. Под нашими
окнами вы не найдете вечнозеленых растений. Мы знаем цену
солнечному свету, недаром говорят: куда входит солнце, не
входит врач. В Англии солнце светит слабее, и тем не менее
англичане некогда впали в ошибку, позволив восторжествовать в
архитектуре георгианскому стилю. В ту пору полагали, что дома
существуют, чтобы на них любоваться, а не жить в них. Желая
сохранить верность традиции и забывая о различиях в климате,
англичане окружили падубами особняки, в итоге становящиеся по
зимнему времени сырыми и мрачными, сколь бы ни чаровал их
наружный вид тех, кому по сердцу холодные линии Палладио. Я
слышал, вы не так давно побывали во Флоренции? Пойдемте!
Посидим в доме. Во дворе нынче слишком жарко. Мой старый слуга
сейчас принесет нам чай. Или быть может вы предпочли бы немного
вина с печеньем? Или стакан ликера? ... Итак? О Флоренции.
-- Я до их пор не могу разобраться в своих впечатлениях,
-- ответил Денис. -- Кое-что в ней потрясает.
-- Потрясает? Возможно, оттого, что вы не увидели движения
в его непрерывности, не проследили течения до самых истоков. Я
могу понять ваши чувства. Но не стоит потрясаться творениям
этих людей. То были милые люди, забавлявшиеся с искусством
подобно ребенку, нашедшему давно потерянную игрушку. Жаль, что
их так сковывали условности религиозных догматов. Взятое само
по себе, Возрождение способно потрясти, оно рвется вверх,
словно зловещая лилия из земли, пропитанной кровью тысячи битв.
Позвольте, я отведу вас к подлинному истоку.
И граф показал ему ту самую статуэтку, "Локрийского
фавна". Дениса она очаровала.
-- Вам приходилось слышать о сэре Герберте Стрите? Он
также высоко оценил эту вещь. В настоящее время он
консультирует по вопросам искусства мистера ван Коппена, моего
покровителя, который, как я слышал, со дня на день должен здесь
появиться.
-- Стрит? Я встречал его в доме моей матери. Из музея в
Южном Кенсингтоне, так? Обедать с ним одно удовольствие. Он из
тех, о ком непременно упоминают в вечернем выпуске каждой
газеты. Такого рода человек. При всем том, он написал неплохую
книгу о сиенской школе. Мне она понравилась, а вам?
-- В ней чувствуется хороший знаток -- с точки зрения
коллекционера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161