Шах сделал вывод из этого, что у принца Салара имеются довольно искусные предводители и армия мятежников не так ничтожна, как ему пытались внушить некоторые приближенные. Спешно было создано ещё одно большое войско во главе с Мухаммед-Насыр-ханом, которое послали на помощь Солтан-Мураду. Мухаммед-Насыр-хан повез также повеление шаха: применить особые меры к мятежным туркменским племенам...
...Дни в Мешхеде тянулись однообразно. Сербазы мирзы Солтан-Мурада иногда совершали вылазки, доходя до окрестностей города. Изредка и войска принца Салара нападали на лагерь Солтан-Мурада. Ни та, ни другая сторона пока не могла нанести противнику значительного урона.
— Скажи лучше сразу, Ораз-хан, чем мы виноваты? — не выдержав мрачного настроения предводителя, как-то спросил Сердар.
Ораз-хан проворчал что-то и отмахнулся. Но Сердар никогда не уступал своему хану, когда стремился соблюсти его собственную выгоду.
— Сила туркменских ханов всегда была в том, что они в походах вместе с рядовыми воинами ели и вместе спали. А теперь многие джигиты стараются не попадаться тебе на глаза, Ораз-хан. Скажи, за что ты раскричался утром на моллу Абдурахмана?
— Передай своему другу, Сердар, что я был не прав,— процедил сквозь зубы Ораз-хан.— Только поздно ты меня учить стал, Сердар-бег.
Это был первый случай, когда Ораз-хан вспомнил о бег-ском титуле Сердара, и тот насторожился.
— Мне ли, грубому воину, обучать ханов,— сказал он резко.
— Вот. Теперь ты от меня заразился злобой. Тебе, друг мой Сердар, только и учить меня, дурака. Ты моя правая рука. А между тем ты позволил мне выставить на дастархан одно блюдо недоваренным...
— Не Говшут-хан ли имя этому блюду?
— Да, Сердар-бег! На моих глазах до смерти перепугался Гараоглан-хан, когда появился этот беспечный Нурберди. Гараоглан не позволил ему даже дать хороший отдых лошадям и выпроводил назад на Ахал... И после этого я, старый стреляный воробей, своими устами вручил всю власть над Серахсом Говшуту!
— Но что случится, если Говшут-хан будет защищать нашу страну в ваше отсутствие?
— Ничего, Сердар-бег. Кроме того, что верховная власть над Серахсом может уплыть из рук утамышей к тохтомышам...
Оба надолго замолчали. Сердар не верил, что Говшут-хан способен на измену Ораз-хану, тем более что последний всегда оказывал первому поддержку в его соперничестве с Ходжам-шукур-ханом, но поручиться Сердар за Говшут-хана не мог. Говшут-хан молод, умен, честолюбив, везуч... Вытеснил же он того же Ходжамшукура.
— Ладно, Ораз-хан. С такой тяжестью на душе от тебя все равно здесь будет мало проку. Бери половину оставшихся джигитов и поезжай домой.
На другой день Ораз-хан, забрав половину остававшегося ополчения, убыл в Серахс...
Глава третья
КТО ВЫЛОЖИЛ ДЕНЬГИ —ТОМУ ВОЗДАЕТСЯ, КТО ПРОЛИЛ КРОВЬ СВОЮ — ТОМУ НЕТ...
Жгучее летнее солнце стояло в зените. И люди, и скот, и растения теряли под ним свои жизненные силы и увядали. Даже их собственные тени все сокращались, словно стремились спрятаться от жары. Земля была так раскалена солнцем, что в песках ее, не разводя огня, пекли яйца...
Хлеба, что раскинулись с северной стороны селения Бахши, уже вызрели и ласкали взгляды плотной золотистой желтизной. Среди этой желтизны выделялось сочным зеленым цветом поле, прорезанное многими арыками, размером с конно-скачковый круг. Поделенное на множество участков, это пространство занимали бахчевые культуры. За бахчами тянулись вдаль хлопковые поля. Если на большей части этих полей растения от зноя увяли и листва пожухла, то в местах, недавно политых водой, растения, браво закручивая усики, тянулись вверх.
Долго спорили с Бегнепес-баем жители селения о размерах воздаяния за понесенные им траты при сооружении на реке запруды, но, припертые к несокрушимой стене, сложившейся из множества неблагоприятных обстоятельств, в конце концов были вынуждены принять все условия, навязанные им жестокосердным богачом. Запруда на реке Теджен была сооружена, и воды ее, поднявшись до уровня арыков, напоили щедро поля селения. А земля в этих местах была благодатной. «Воткни в нее кочергу,— говаривали люди,— и та расцветет, если поливать будешь». Трудились, не щадя сил, поливали. И хлеба выдались на славу. Но радости не видно на лицах у вышедших на поля жнецов: половина взращенных их заботами хлебов заляжет в закромах Бегнепес-бая...
Довлет с Сапараком стали настолько неразлучны, что взрослые позволяли им в эти жаркие дни трудиться вместе: вчера Довлет добросовестно отработал целый день на участке семьи Сапарака, сегодня Сапарак вместе с Довлетом и Гочмура-том жали серпами пшеницу на поле семьи Довлета.
Еще до начала работы ребята поснимали с себя рубахи и на голое тело надели халаты. Халаты защищают от прямых солнечных лучей, зной как бы обходит тебя стороной, и дуновения хотя бы и горячего ветерка все же немного охлаждают тело. Серпы жнецы держат в правой руке, а левой захватывают в горсть стебли злаков. Чтобы уберечь левую руку от порезов и царапин, а главное, от возможных задеваний острым серпом, на нее надевают специальную рукавицу из толстой кожи. Жать серпом хлеб — работа изнурительная, особенно с непривычки. Но в такие годы, какие имели Довлет и Сапарак, среди туркменских мальчишек уже не бывает непривычных к этому делу. И все же Довлет вкладывал все силы, чтобы не осрамиться и догнать Сапарака, который почти не отставал от Гочмурата, уже взрослого парня. Когда вся троица хорошо вспотела, работа пошла еще лучше.
Вокруг на вызревших нивах копошилось так много людей, что высоко пролетавшим птицам они, возможно, напоминали что-то знакомое, достойное внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133