— Если будет от него подмога, хорошо. А не будет, так постарайся хотя бы горстку-другую джигитов среди племен марыйских текинцев для нас собрать. Родичи они наши все же. Одно дело, когда мы их в Иран звали, совсем другое, когда попросим помочь наш дом защитить...
— Когда мне ехать? — спросил Ходжамыукур.
— Сейчас прямо и поезжай. Время дорого.
— Я все исполню, как надо, Ораз-хан.
«Кому надо? Тебе или всем нам?» — хотел было спросить правитель Серахса, но не спросил. И напрасно. Тогда Ход-жамшукур-хан, возможно, меньше бы полагался на свою изворотливость и не случилось бы того, что случилось...
Ходжамшукур-хан добрался до Мары довольно быстро.
Когда его ввели к наместнику хивинского хана, то он оказался перед человеком, обладавшим, быть может, самым непроницаемым лицом на всем Востоке.
— Говори еще,— сказал Сейит-Махмут-торе, когда Ходжамшукур-хан уже со всеми подробностями поведал о том, что творилось теперь в Серахсе.
Но Ходжамшукур-хан тоже умел владеть собой, и его не обескуражило предложение говорить еще, когда он уже высказался. Этот человек не был глуп. Просто в борьбе за власть он некогда сделал неверную ставку, вознамерившись опереться на поддержку Хивы. И теперь, как полагал сам Ходжамшукур-хан, у него не было иного пути, как везде и во всем до конца блюсти интересы Хивинского государства.
— Почтенный Сейит-Махмут-торе,— заговорил Ходжамшукур-хан с новым приливом сил.— Допустим, что иранскому принцу Солтан-Мураду будет сопутствовать удача. Тогда, закрепившись в Серахсе, он протянет свои загребущие руки и к Мары, и к Теджену, и к Иолотани... Это первая причина, по которой Хиве имеет смысл оказать помощь Серахсу.
— Ка кая вторая? — бесстрастно спросил наместник хивинского хана.
-— Если в такое трудное время стяг Хивы будет развеваться над Серахсом, то трудно будет потом удалить оттуда этот стяг...
— Должна быть и третья причина,— все с теми же ровно ничего не выражавшими интонациями сказал наместник.
— О, совсем ничтожная... И вряд ли пристойно будет тревожить ею слух моего повелителя...
— Говори.
— В третьей причине возникнет нужда, если обретут силу две первые причины... Тогда у наместника Хивы в Се-рахсе окажется под рукой человек, всегда ему преданный...
— А куда ты намереваешься девать Ораз-хана?
— Да сохранит аллах меня от таких помыслов, мой повелитель. Но Ораз-хан горяч и не избегает самых горячих мест в битвах...
— Теперь ты меня убедил. Но только в одном... Что на тебя мы можем положиться... Ты видишь перед собой жирный кусок, которого тебе не может предложить никто, кроме нас... Завтра мы соберем совет, на котором обсудим две твои первые причины...
На другой день Ходжамшукур-хан был вынужден вновь пересказать все то, про что он уже говорил наместнику, состоявшим при нем советникам и чиновникам. Разница состояла в том, что если сам Сейит-Махмут-торе выслушал все с полной бесстрастностью, то его приближенные постоянно перебивали Ходжамшукур-хана то резкими выкриками, то бесцеремонно грубыми вопросами...
— О чем нас молит этот человек? — воскликнул советник наместника Арнияз, низенький и невероятно толстый безбородый мужчина, когда Ходжамшукур-хан умолк.— Он просит ни много ни мало затеять войну с Ираном. Когда-то великий наш хан Мадемин сотрет с лица земли всех своих врагов? Но до Ирана еще не дошла очередь. Ваше превосходительство, призвав на помощь милосердного аллаха, откажите этому человеку и сидите себе спокойно...
— Эти мятежники текинцы никогда не ценили и не оценят добра,— сипловатым и грубым голосом заговорил медленно Торемурад-аталык1.— Пускай Солтан-Мурад мирза
1 А т а л ы к — крупный землевладелец и военачальник в Хивинском ханстве.
малость собьет с них спесь. Одолеть совсем текинцев ему, конечно, не удастся. А нам потом, со свежими силами, будет легче сладить с обессиленным волком... Пускай теперь, ваше превосходительство, Серахс, словно сочный арбуз, дозревает для нас сам по себе...
Примерно то же высказали и все остальные советники наместника, но многие из них не были так искусны, как его первые сановники, а потому Ходжамшукур-хан постиг, что все эти люди говорят не свои слова, а слова самого Сейит-Махмут-торе, который уже принял решение заранее.
Выслушав всех, наместник отпустил советников, а Ход-жамшукуру знаком руки велел остаться.
— Ты услышал здесь много неприятных слов, а между тем среди этих людей было немало твоих друзей,— сказал наместник бесстрастным голосом.
— Это правда, мой повелитель.
— Уж больно досадили им всем твои соплеменники.
— Я это знаю... Но если сегодня мои соплеменники прислали сюда меня, старого друга Хивы, то тем самым они сказали, что готовы переменить свое поведение по отношению к Хивинскому ханству в будущем...
— Не беспокойся, мы услышали это. Точно так же, как услышали и три высказанные тобой причины.
— Две причины, мой повелитель. Третья прозвучала лишь для вашего слуха...
— Да, я знаю, ты не дурак... Через несколько дней сюда прибывает великий наш повелитель, хан Мадемин. Ему ты и выскажешь свои две причины... Но владыка наш мудр настолько, что сам предугадает и третью причину... А теперь ступай. И если за эти дни принц Солтан-Мурад немного потреплет твоих соплеменников, то от этого они станут только сговорчивее в нашем деле...
«Все не так уж и плохо,— думал Ходжамшукур-хан, покидая наместника хана Хивы.— Какой же слуга осмелится принять иное решение, когда прибывает сам господин?.. А говоря о мудрой догадливости хана Мадемина, Сейит-Махмут-торе тем самым пообещал мне, Ходжамшукуру, свою поддержку перед великим ханом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133