» Закружил его и швырнул...
Восхищенные слушатели радостно зашумели, языками зацокали, ладонями по коленкам захлопали, а Санджар-Палван, наоборот, опечалился.
----Никогда себе этого не прощу,— вдруг сказал он,
Удивлению его слушателей не было границ. И Довлет с Сапараком его последних слов не поняли, но молчали, как положено младшим. Взрослые рассказчика вопросами засыпали:
— Чего не простишь?..
— Ты же победил его честно?..
— Что ты сделал плохого, Санджар?..
— Ты же нахала проучил!..
— Проучить-то его надо было,— согласился Санджар-Палван.— Да не следовало мне вкладывать в бросок всю силу. Я тому парню все нутро отшиб. Калекой он стал...
— Не будет куражиться!..
— Наглецов учить надо!..
— Он на честь нашу посягнул!..
— На твою ядреную бабенку! — вскричал и Гарагоч-Бурдюк.— Икры у нее и сейчас еще как у молодки. За такую я бы и сам хоть кого поборол.
Взрыв веселого хохота был ответом на самонадеянные слова яшули.
— А! Смеетесь,— подскочил он с земли, словно его подбросили какие-то пружины, и стал в борцовскую стойку.— А ну выходи против меня любой джигит. Ставь в заклад свою молодую жену...
Любовь ко всякого рода состязаниям в народе была столь велика, что люди инстинктивно повскакали со своих мест, сам собою раздвинулся круг, по которому уже петухом выхаживал смешной коротышка Гарагоч-Бурдюк, закатывал рукава.
— Ты выйдешь против меня, Керем? — подскочил он к парню, который был головы на три выше него.
— Что вы, яшули Гарагоч! Мне против вас не удастся выстоять,— с поддельным испугом отскочил от него Керем.
— Может, ты, Байсахат?
— Нет, я слаб против вас...
— Может, ты?.. Или ты?..
Каждый вызов Гарагоча-Бурдюка порождал в толпе громкий смех, он выбирал самых сильных из присутствующих.
— Да, перевелись настоящие джигиты,— наконец заявил Гарагоч-Бурдюк и уселся опять на свое место.— Нет среди вас мне равного. Видно, и в эту ночь мне придется укладываться со своей старухой. Молодуху из вас никто против меня поставить не посмел...
— А что бы вы делать стали с молодухой, Гарагоч-ага? — ехидно спросил Гулназар-Ножовка, парень, которого Гарагоч-Бурдюк не вызывал на поединок, так как тот не выделялся своей силой.
— Приведи, потом у нее спросишь,— отбрил его Гарагоч-Бурдюк, что вызвало новый взрыв смеха.
— Не надо бы так, Гарагоч-ага,— тихо упрекнул яшули Санджар-Палван.— Дети тут, мальчишки...
— Мальчишки, говоришь? — подхватил Гарагоч-Бурдюк, который совсем разошелся от того, что толпа хорошо восприняла его шутку с вызовом на борьбу.— Это хорошо, что они здесь. Круг еще не остыл. Раз тут мне не сыскалось достойного палвана, пускай они борются. Да! Чей вон тот глазастый и смуглый малец? — вдруг указал он на Довлета.
— Сын Сердара-эфе. Неужели не узнал?
— М-да,— пренебрежительно оттопырил свою толстую нижнюю губу Гарагоч-Бурдюк.— Вряд ли пойдет он в отца. Вот его старший брат, тот мне больше нравится. Настоящий джигит из того вырастет. И так похож на своего отца, что не станешь спрашивать, чей он сын...
Довлету не понравилось, что его теперь все разглядывали, как скотину на базаре.
— А тот, круглолицый, чей сын? — указал Гарагоч-Бурдюк на другого мальчика.
— Ты что, совсем стал слеп, Гараюч-ага?—засмеялся Байсахат, очень развязный парень с наглыми глазами, которого уже давно недолюбливал Довлет.— Перед тобой Атав, сын Сапы-Шорника.
— Да-да, в толщине он уже отца перещеголял. У него мать толстушка. И грудь у нее что два полных кувшина. А вон чье чадо? — указал Гарагоч-Бурдюк на мальчишку, стоявшего по другую сторону круга.
— Непеса-Сарвана,— предчувствуя развлечение, весело ответил Байсахат.
— Нет, лучше пускай будет сын Сапы-Шорника,— решил Гарагоч-Бурдюк.— Эй, подойди ко мне, Атав.
Круглолицый мальчишка приблизился.
— Кого ты боишься, аллаха или Довлета?
— Аллаха...
— Молодец! Тогда подойди и ткни пальцем в Довлета. Атав сделал несколько шагов в сторону Довлета, но остановился, словно устыдясь, и пошел обратно на свое место.
— Испугался! — брызжа слюной, заорал Гарагоч-Бурдюк и ударил себя по жирным ляжкам.— Мать твоя не женщина! Толку из тебя не выйдет...
— Нет, не то говоришь, Гарагоч-ага,— вступился за Атава Санджар-Палван.— Сын Сапы-Шорника не может быть трусом. Я его знаю. Отчего ты не стал бороться, Атав?
— Наши с Довлетом отцы вместе выступили в поход, вместе будут сражаться. Негоже нам, их сыновьям, выступать друг против друга даже и в шутку...
Многие из взрослых одобрительно закивали головами.
— Да ты поумнее иных стариков, мальчик,— взглянув в сторону Гарагоча-Бурдюка, похвалил Атава Санджар-Палван.— Да возвратятся оба отца ваши живыми,— воздел он руки к небу.
— Тогда против сына Сердара мы выставим другого,— вмешался нагло Байсахат, которому по возрасту еще не подобало встревать в затеи старших.— Вон стоит сын Пурли-Сейиса. Его отец не пошел в поход.
— Это же Мейлис, мой лучший друг! — заорал Гарагоч-Бурдюк.— Уж этот-то не подведет! А, Мейлис? Кого ты больше боишься, аллаха или Довлета?
— Аллаха,— ответил мальчишка.
— Молодчина! Ступай-ка, дотронься до Довлета пальцем.
— Не хочу.
— Тоже перетрусил, что ли?
— Не испугался. Только мы с Довлетом не собаки, чтоб ы нас тут натравливали друг на друга...
- Ах ты, паршивец! — вскочил и бросился за ним Гара-гоч-Бурдюк.
Ноги у Мейлиса были проворные, к тому же он был ловок и увертлив, и, убедившись, что проказника не настигнуть, Гара-гоч-Бурдюк возвратился на свое место в круге.
— Эй, Гарагоч-ага,— крикнул Мейлис издали.— Если хотите, чтоб я боролся, выставляйте своего внука Гулака, он постарше меня и Довлета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133