Подобно дамоклову мечу, висела над головами караванщиков ставшая притчей во языцех туркменская опасность. Здесь, вопреки обычаям, существующим в странах, управляемых могучими властелинами, где ты, заплатив установленную пошлину и получив ярлык, мог свободно продвигаться в любом направлении, все обстояло иначе. Сколько бы ты ни встретил на своем пути вооруженных групп туркменских разбойников, ты обязан платить откупы им всем подряд. А если откажешься заплатить, то они возьмут свое силой. А если ты, не дай аллах, окажешь сопротивление, то они либо снесут тебе голову острой саблей, либо закуют в цепи, и ты окажешься на базаре рабом, подлежащим продаже. Жаловаться здесь было некому. А властелины, находившиеся в трех сторонах от этих мест, с важностью восседавшие на своих тронах и считавшие себя незыблемой опорой ислама, справедливости и спокойствия, не были в состоянии взять под свою эгиду сограждан, пострадавших в дебрях туркменских пустынь. Местные же предводители и военачальники в мирное время имеют мало власти над своими согражданами, ибо туркмены сами о себе говорят: «Мы народ без головы, да нам ее и не надобно. Мы все равны, у нас все ханы». Туркменским разбойникам было мало того, что они царили в своих степях. Даже и на подступах к Мешхеду из ущелья могла вдруг вырваться группа туркменских всадников и ограбить караван чуть ли не на глазах у городской стражи. Могли они неожиданно появиться из густых зарослей тугаев и на берегах Амударьи...
У купцов было только два способа сберечь свое добро при переходе через туркменские степи: нанять самих туркмен для охраны своего каравана или хотя бы погостить у кого-то из всем известных туркменских богатырей. Достаточно было налетевшим разбойникам произнести имя знаменитого их соплеменника, чьим гостем тебе довелось побыть, как они, воздав хвалу этому имени, отступали прочь. В Серахсе купцы чаще всего останавливались у Ораз-хана, у Говшут-хана, у Сердар-бега или Теч-Гёка.
Когда в туркменских степях поутих топот копыт, им на смену пришел звон караванных колокольчиков. Наиболее частыми гостями у знаменитых воинов были купцы в полосатых халатах и войлочных фесках. Хотя определенной платы за покровительство не существовало, тем не менее под видом подарков купцам приходилось оставлять принимавшим их хозяевам немалое количество своих товаров. Но случалось, что и произносимые громкие имена не спасали от разбойников. Это случалось, когда на караван нападение совершали бандиты иных племен, дерзостно вторгшиеся в туркменские степи. Чтобы обезопасить себя от подобного, купцы и стремились нанимать для охраны своих богатств туркмен. Все они знали, что и десяток туркменских джигитов способен разогнать целую сотню врагов. А больше сотни в иноплеменные шайки и не собиралось никогда, это уже было бы равносильно объявлению войны туркменам. За подобное бандитов наказывали бы и собственные соплеменники. На войну с туркменами могли решиться только владыки Ирана, Хивы и Бухары. Да и то заканчивались подобные войны, как это было совсем недавно с иранцами, тем, что напавшие на туркмен просили у них потом мира...
Сердар со своими всадниками очень часто сопровождал теперь караваны разноплеменных купцов то на юг, то на север, то на восток, то на запад. И каждая из таких поездок занимала много дней, от одной недели до трех.
На этот раз Сердар отсутствовал уже десятый день. И именно в этот день его племянник Тархан, некогда обласканный тем, что дядя подарил ему боевого коня, на той самой лошади вдруг прискакал в селение и принес страшную весть. На летовке исчезли дети Сердара — Айша и Довлет. Все их поиски окончились ничем...
Услышав это известие, Аннабахт вскочила на ноги, но тут же безвольно опустилась вновь на кошму.
— Что ты говоришь, племянник Тархан-джан?.. Пропали Довлет и Айша? — пролепетала сраженная горем мать.
— Хорошо ли вы их искали? — спросила соседка Огул-сабыр-эдже, бывшая в этот миг в юрте Аннабахт.— Как все это случилось?
— К полудню они не возвратились со своей отарой на наш стан,— стал рассказывать Тархан.— Мы сразу же кинулись их искать. Рыскали по степи до полуденной молитвы. Но нигде ни Довлета, ни Айши не нашли... Меня сразу послали сюда. Быть может, тетя, их и нашли уже,— попытался Тархан успокоить Аннабахт.— Или скоро отыщут,— говорил молодой джигит то, во что сам не верил.— Вы успокойтесь, тетя. Их, конечно, отыщут...
В юрту уже стали набиваться соседи и родственники этой семьи, видевшие, как по селению проскакал на взмыленном коне Тархан, скрывшийся в юрте Сердара. Многие про себя дивились тому, что Аннабахт, некогда вступившая в настоящее сражение с целой шайкой бандитов, теперь вдруг утратила и силы, и волю, а только изредка шевелила руками, словно хватала ими воздух, и расширившимися глазами глядела на своего племянника, которого явно не видела...
— А где овцы, которых они пасли? — спросила Огулса-быр-эдже.
— Овцы разбрелись у подножия гор. Мы их собрали и пригнали на стан,— ответил Тархан.
— Племянник, беги разыщи в селении деда и Гочмурата. Пускай они быстро идут сюда,— вдруг вымолвила Аннабахт, и все увидели, что ясного разума она от свалившегося горя не утратила.
— Бегу, тетушка,— крикнул Тархан и метнулся из юрты, где оставаться дольше ему было тягостно.
Вырвавшись на улицу, Тархан, будто он сбросил со своих плеч тяжелую ношу, вскочил на коня и помчался разыскивать Аташира-эфе и Гочмурата.
В этот момент в юрту вошла соседка Бибигуль. Аннабахт, растолкав всех, устремилась к ней.
— Бибигуль! Милая! Потерялись мои дети, Довлет и Ай-ша,— взволнованно заговорила бедная мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133