— Мама, где мое ведро?
— Стоит на месте, где ты его поставил. Куда же ему деваться.
— Ага! Вчера мое ведро забрал Гочмурат.
— Сегодня оно твоему брату не понадобится... Со своими ведрами к Санджару-Палвану являлись все
мальчишки, таскали воду из арыка в большой котел, а из котла обратно в арык — разогревали мышцы, как говорил Санджар-Палван. На берегу арыка старшие ребята показывали силовые фокусы — раскручивали ведро с водой правой и даже левой рукой, чтоб не пролилось ни капли, когда оно оказывалось
кверху дном у них над головой. У младших такой фокус получался лишь с ведром, наполненным до половины. Когда Сапарак вчера попытался раскрутить полное ведро, то окатил себя водою с ног до головы. И, несмотря на то что все посмеялись над Сапараком, Довлет твердо решил сегодня попытаться
раскрутить в своей руке полное ведро...
Когда Довлет со своим ведром выбежал из юрты, то во дворе увидел Аташира-эфе и Гочмурата. Перед ними лежали деревянные колодки и глиняные формы. Поблизости пылал костер. Гочмурат рубил свинец на мелкие кусочки. Дед наложил свинцовых кусочков в половник с длинной деревянной ручкой и стал их плавить в пламени костра...
Из юрты вышла Аннабахт, увидев, чем заняты ее старший сын и свекор, подошла и какое-то время стояла молча у костра.
— Агов, к добру ли ваше занятие? — встревоженно спросила женщина, поняв, чем заняты мужчины.
— К добру или не к добру, не бабье дело вмешиваться в дела мужчин,— ответил свекор, разливая в формочки расплавленный свинец.
— Ну да,— сказала Аннабахт,— бабье дело — расплачиваться потом за подобные дела мужчин...
Довлет понял, что его брат и дед льют картечь и пули, но ничего плохого в том не видел. Шагая по селению со своим ведром, мальчик заметил, что во многих дворах таким же делом сегодня утром заняты многие мужчины. Но это не тревожило Довлета до тех пор, пока он не увидел Байсахата. Этот человек мог запасаться пулями лишь для дурного дела...
В это время Аташир-эфе пытался вразумить жену своего сына, которую старик ценил и уважал за ум и твердый характер.
— Пойми, женщина, если я и он, твой старший лоботряс,— кивнул он на Гочмурата,— будем безвылазно сидеть дома, то на тебя с неба не посыплется достаток сам собой...
— Для каждого судьбою уготован его кусок, деда.
— А как его добудешь? Где? Каким способом?
— Много ли, мало ли, но у нас есть земля, свой скот...
— Земля? — расхохотался Аташир-эфе.— Ты, женщина, живешь в семействе двух сердаров. У тебя земли сто шагов в длину да семьдесят — в ширину. То ли под хлеб ее пустить, то ли под корм для скота?.. А у других земли и того меньше. Раз признают меня люди своим сердаром, я обязан подумать, как спасти их детей от голода. И ты мне, женщина, тут не указ. Как не указ мне и твой муж, и сам хан...
— Да, ты — сердар,— вскричала Аннабахт.— Тебя оставили, чтоб защищал нас. Ну уведешь из селения за собою последних джигитов. А если нападут на нас? Женщинам тогда и голозадому Кемалу,— подтолкнула она к деду его младшего внука,— брать в руки сабли?
— Тебе и сабля не понадобится, сразишь всех языком,— проворчал Аташир-эфе и отошел от Аннабахт, но от своего занятия не отвлекся...
Когда Довлет пришел к Санджару-Палвану, там уже собрались все ученики. Сам учитель был сегодня хмур. Подошел к арыку и, подняв руку, остановил ребячьи состязания с наполненными ведрами.
— Оставь свое ведро, Мейлис,— сказал Санджар-Палван пареньку, который играючи раскручивал над собой полное ведро воды, перехватывая его на лету то правой, то левой рукой.— Мы знаем, что ты сильный. А для чего?..
Мейлис, ничего не понимая, обалдело уставился на учителя. Подошли и столпились вокруг притихшие мальчишки.
— Учишь вас, учишь,— проворчал Санджар-Палван.— А на что вы потом направляете свою силу? Чтобы увечить слабых?..
— Учитель! — вскричал Сапарак.— Да пусть моя рука отсохнет, если подниму ее на слабого...
— Молчи, Сапарак-джан. В тебя я верю... А вы, остальные, когда шли сюда, вы видели, чем заняты теперь отцы и старшие братья многих из вас?
— Льют пули! И готовятся в набег,— ответил Мейлис.
— А ведь многие из них, как вы теперь, свою силу обретали у меня. Выходит, что и я буду повинен в пролитой ими невинной крови...
— Но, учитель! — воскликнул Мейлис.— Они ведь не на текинцев нападут. И даже не на других туркмен...
— Аллах создал людей, а шайтан придумал разные народы и разные языки, чтоб в мире были войны и резня. Я не желаю быть подручным у шайтана...
— Учитель,— не сдавался Мейлис,— если враги нападут на нас, я не должен убивать их, защищаясь?
— Должен! Даже обязан, мой мальчик,— отвечал Санджар-Палван.— Для этого я и тружусь тут с вами. Враг нападает, лишь когда он чует в себе силу. И кто эту силу одолеет, тот герой!.. Лишь сам не нападай, говорю я вам. Я стар, но и теперь еще могу разогнуть руками сразу три подковы. Я побывал во многих краях и странах. И когда наступит время закрыть глаза навсегда, я буду счастлив тем, что на земле нет человека, которого бы я обидел... Идите теперь домой, подумайте над тем, что от меня услышали. А завтра пусть ко мне явится только тот, кто думает, как я...
Мальчики расхватали свои пустые ведра и молча разошлись от Санджара-Палвана в разные стороны...
Пока они с Сапараком шли от Санджара-Палвана, Довлет хотел предостеречь друга от Байсахата, который конечно же еще не раз попытается причинить зло Гюльсенем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133