— живо заинтересовался Гараоглан-хан.
— К нэму ходат ыныстранцы. Прынц ставыт часовой у своя покоев. Ныково нэ допускай.
— Похоже, там идет совсем другая игра,— встревоженно молвил молла Абдурахман, и все переглянулись.
— Да, дыругая. На то жы самое матыриал-полотно. Ты-ко гырода там названый напысан и река...
— Мат,— объявил в этот момент Говшут-хан.
— Да, мат эта,— легко согласился Джафар-Кули-хан, сметая фигурки.— Тэбэ, Говшут-хан, какыя болшэ ныравятса: короткыя илы длынный, черны глаз илы сыный? Я сын курда, обыщал — пырывэду крысотка,— расхохотавшись, сказал Джафар-Кули-хан и ушел.
Шахматные страсти между тем разгорались. Не утерпел и Ораз-хан, после того как обошел полный круг челим, он пересел на место, освобожденное Джафар-Кули-ханом.
— А ну-ка, Говшут, посмотрим, сумеешь ли ты выиграть и у меня.
— Раз уж ты так распетушился, хан, то сыграл бы лучше с моллой Абдурахманом,— сказал Говшут-хан.— У вас, кажется, затеялся спор, вот и решите его за шахматами: кто из вас проиграет, тот и уступит другому. А?
— Вы побоялись поставить на кон коня, Гараоглан-хан, неужели я поставлю на шахматы судьбу своего народа! —^отказался от такого условия молла Абдурахман.
— Испугался меня, молла,— возликовал Ораз-хан, расставляя фигуры.— Ладно, молла, сыграем на наши сабли. Ты давно, я подметил, бросаешь на мою завистливые взгляды.
— Неужели осмелитесь поставить свой дамасский клинок против простой моей, Ораз-хан?
— Не прибедняйся, молла. Твою саблю сработал мастер Ягмур, она тоже кое-чего стоит. Муллы теперь пошли: нет чтобы тихо сидеть в мечети и принимать в подношение жирных барашков, так они в сражениях скачут и норовят у своих ханов их оружие умыкнуть...
— Ну-ка поглядим, что одолеет: слепая сила или наука? — рассмеявшись, сказал Гараоглан-хан.— Но вы молодец, молла Абдурахман. Даже если против меня за шахматы уселся двухлетний ребенок, я и тогда бы на кон не поставил своего коня против всей казны падишаха. Но если я втравил вас в эту игру, то готов вам тут же подарить отличный клинок, если проиграете свой.
— Все настроение ты мне испортил, Гараоглан,— отозвался Ораз-хан, переставляя ферзя подальше от угрозы со стороны коня противника.— Мечтал я хоть раз тут увидеть нашего моллу без сабли.
— Вначале выиграйте у меня, а потом хвалитесь.
— Потом ему хвалиться уже не придется,— сказал Га-раоглан-хан, разглядывая сложившееся положение шахматных фигур.
— Нападаете вы яростно, Ораз-хан, но совсем забыли о своих тылах,— сказал Говшут-хан.
— Он не успеет ворваться в мои тылы.
— Не успею, говорите? Шах... Спрятались за слона? Отлично. А ферзя вы теперь куда денете?
— Если он спрячет ферзя, то ладья слетит,— с нескрываемым удовольствием сказал Сердар.
— Ага. Убрали вы ферзя? В таком случае, пока ограничимся этой ладьишкой... Пешечку вы взяли? Тогда шах вам от этого слоника... А теперь шах ферзем. Ушли вы? Ну а теперь мат...
Присутствующие дружно захохотали, а Ораз-хан стал отстегивать с пояса свою саблю.
— Да, черт побери, твоя взяла, молла. Я преклоняюсь перед тобой. Только один ты и мог у меня тут выиграть. А эти пускай смеются, что они смыслят в этой игре...
— Хорошая у тебя была сабля, Ораз,— заговорил Гара-оглан-хан.— Я тебя с нею лет сорок помню. Ни одному батыру не удавалось выбить ее у тебя из рук. Не мелочись, выкупи свою саблю...
— Если бы ты, длинноязыкий, не взвинчивал тут моей сабле цену, я, быть может, и наскреб бы в своих пустых карманах какую-то пригоршню-другую золота...
— Что вы, Ораз-хан,— стал яростно торговаться молла Абдурахман.— Отличный булат дамасский! Серебряные рукоять и ножны! Взгляните,— выхватил он из ножен голубоватый клинок.— Этой саблей даже побриться можно, так она остра! К тому же до меня она принадлежала не кому-нибудь, а нашему прославленному в сражениях предводителю!..
— Развел базар,— проворчал Ораз-хан.— Не думал, что ты такой жадный, молла. Ладно. Сколько ты за нее хочешь?
— Половину, Ораз-хан.
— Чего половину? Уж не моего ли ханства?
— Зачем оно мне, Ораз-хан? Я — молла и учитель маленьких детишек. Это мое дело. К тому же если вы тут пробудете подольше, то вскоре за половину вашего ханства никто и гроша медного не даст... Половину ваших джигитов, которых вы теперь же отправите в Серахс.
— Соглашайся, Ораз! — вскричал Гараоглан-хан.— Он ведь мог у тебя выиграть и всех.
— Давай сюда мою саблю, хитрец,— чуть ли не выхватил Ораз-хан ее из рук моллы Абдурахмана.— Говшут-хан, возьмешь половину наших воинов и с восходом солнца отправитесь домой...
Через несколько дней и. Гараоглан-хан отправил в Ахал половину ополчения. Отход части туркменских воинов не изменил положения армии мятежников. Не встречая серьезного сопротивления со стороны шахского правительства, принц Салар продолжал властвовать в Мешхеде и на территории всего Хорасана. Однако он пока еще не осмеливался совершить решительное нападение на центр Ирана...
Хамза мирза, наученный горьким опытом, даже и не пытался больше вторгаться с большими силами в Хорасан, а ограничивался только редкими вылазками своих разведывательных отрядов...
Вскоре разнеслась весть о кончине шаха Мухаммеда, и трон занял Насреддин. Считая «хорасанские смуты» и происки принца Салара весьма опасными для своей судьбы и для судьбы существующего в Иране государственного устройства, шах Насреддин повелел своим сановникам сделать первоочередной задачей подавление этой смуты. Были спешно собраны свежие войска. Во главе их поставили энергичного и решительного мирзу Солтан-Мурада. Возможно, на этом бы и успокоился шах Насреддин, но в это время ему сообщили о неком туркменском военачальнике Сердаре, который с горсткой джигитов наголову разбил большой иранский карательный отряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133