— Стреляете вы, соседка, не как Палат-Меткий, до сердца тут целая ладонь, но все равно ваш Сердар вас похвалил бы,— сказала она Аннабахт.
— Тут не до его похвал. Живыми бы дал аллах остаться,— ответила та.
Айджерен вначале робко, а затем, очевидно, припоминая наставления матери, все увереннее перевязывала раненого. Огулсабыр-эдже в это время размотала пояс на одном из убитых бандитов и, когда дочь ее закончила перевязку раны старика, женщина крепко связала ему за спиной руки, взяла свой острый серп, отрезала оставшийся кусок матерчатого пояса и завязала старому аламанщику еще и рот.
— Это чтобы он не сумел звать своих, когда оклемается...
И вновь за стенами юрты послышался топот копыт, громкими голосами и выкриками наполнился двор.
— На этот раз их много больше,— сказала Аннабахт.
— О аллах,— прошептала Джахансолтан.
— Побережем, соседка, пули,— предложила Огулсабыр-эдже и, сжимая в правой руке свой острый серп, встала по левую сторону от двери, знаком предложив Аннабахт занять место справа...
Кое-как прилаженная после первого налета дверь теперь рухнула от первого же удара в нее ногой снаружи. Ворвавшийся в юрту бандит, споткнувшись о лежавший поперек входа труп, упал и был зарублен острой саблей Аннабахт. Шедшему вслед за ним другому бандиту Огулсабыр-эдже серпом перерезала горло. Но гибель своих товарищей увидели другие нападающие и стали палить из винтовок и пистолетов внутрь юрты.
Это была не война, тут не имело большой власти над налетчиками даже чувство мести, свой набег они совершали ради грабежа и наживы, захваченные живыми люди тоже представляли большую ценность, их можно было продать, потому бандиты и стреляли в юрту не прицельно, а ради того лишь, чтобы парализовать обороняющихся страхом...
Довлет очень переживал оттого, что, хотя у него и было оружие, но во время отражения первого нападения бандитов он так и не смог нажать курка, не отыскал в себе силы, которая позволила бы ему выстрелить в живого человека. Может быть, он и теперь бы на такое не осмелился, а потом терзался бы еще больше от стыда, что женщины дрались, а он бездействовал, но судьба распорядилась по-иному. Вместе со своей сестрой Довлет сидел у самой стенки юрты, как вдруг между его головой и головой Айши возник обнаженный кинжал — это снаружи какой-то бандит вонзил его в покрывающую юрту кошму. Кинжал задергался то вверх, то вниз, разрезая все большее и большее отверстие. Айша с ужасом отпрянула в глубь юрты. В образовавшуюся дыру Довлет увидел, что в другой руке бандит держал пылающий факел, с которого капала горевшая смола.
— Живьем их всех сейчас зажарим тут! — заорал разбойник хриплым голосом, яростно кромсая туго поддававшуюся кошму.
Довлет и подумать ничего не успел, как его правая рука словно сама выхватила из-за пазухи подаренный отцом пистолет. То ли от страха, то ли оттого, что в это время стреляли ломившиеся в юрту аламанщики, своего выстрела мальчик не услышал, но уроки Палата-Меткого не пропали даром: Довлет увидел, что его пуля угодила прямо в злобно оскаленную физиономию бандита с факелом — тот вдруг умолк и опрокинулся, упал спиной на вывалившийся из его левой руки пылающий факел...
— Джигитом стал,— услышал Довлет прерывающийся голос. Он оглянулся и увидел, что на него ласково глядит еще недвижимый, но уже пришедший в себя его израненный старший брат.— Теперь бери Айшу и вылезайте в эту дырку,— указал глазами Гочмурат на прорезь в стене юрты.— Может, не заметят. И вам удастся где-то спрятаться...
Приказ был отдан братом таким голосом, что невозможнобыло ему не подчиниться. Довлет схватил за руку от страха упиравшуюся Айшу и потащил ее за собой в прорезанную бандитом дырку...
К счастью для детей, с этой стороны никого не было, кроме убитого Довлетом бандита. Факел под ним не потух, и теперь разгоралась его одежда и загорались густые взлохмаченные волосы на голове. Пробегая мимо, Довлет, не выпуская из своей левой руки ладошку Айши, правой выхватил из-за пояса у убитого бандита заряженный пистолет. Свой, разряженный, он выронил в юрте сразу после выстрела...
В десятке шагов от их юрты во дворе стояла в конце минувшего лета заботливо сложенная Аташиром-эфе скирда высохшей травы — заготовленный на зиму корм для лошадей и овец. Приходилось лишь удивляться, как сено не воспламенилось от догорающей поблизости юрты деда. Конечно, опасность еще не миновала: мог еще перемениться ветер и швырнуть в скирду искры, могли и бандиты ее поджечь. Но иного укрытия поблизости просто не было, и Довлет завел свою сестру за скирду. С этой стороны каждый день брали сено, отчего в скирде образовалось несколько глубоких выемок. В одну из них проворно нырнули дети. Довлет быстро надергал с боков и сверху сена и укрыл им Айшу и себя...
Три женщины и молоденькая девушка не могли долго противостоять десятку штурмовавших их «крепость» бандитов, и вскоре те ворвались внутрь юрты.
Нащупав лежавшую рядом с ним винтовку, Гочмурат, не имея еще сил подняться с постели, все же схватил ее и выстрелил в самую гущу бандитов, один из них рухнул. Но это были разбойники, привычные и к сопротивлениям, и к воплям своих жертв, ничто не могло отвлечь их от главной их цели — от грабежа. Один сразу бросился к сундуку, кинжалом стал взламывать замок. Другой, выбив ногой из рук Айджерен винтовку, из которой она так и не успела выстрелить во второй раз, ухватил девушку поперек талии и поволок из юрты. Третий, не мешкая, облапил Джахансолтан со спины, но за ее подол цеплялись четверо ее малышей, и тогда бандит пинками поотшвыривал их в разные углы юрты, а мать их, от ужаса вдруг обмякшую, взвалил себе на спину, как мешок, и понес из юрты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133