..
— Где ваши славные воины, Аббас-Кули-хан? — надменно спросил принц Солтан-Мурад, когда перед ним предстали предводитель более не существовавшего засадного отряда и полтора десятка уцелевших сербазов.
— Светлейший шахзаде! Мои воины дрались как львы,— отвечал Аббас-Кули-хан.— Но к туркменам подоспела подмога в три тысячи сабель. Светлый шахзаде может не сомневаться, что все мои воины мужественно пали в неравном бою, уничт жив не меньше двух тысяч серахсцев!..
Одно в словах Аббас-Кули-хана только было правдой — сражение действительно было неравным: три сотни джигитов Тёч-Гёка и полторы сотни йомудов Аташира-эфе наголову разбили большой отряд иранцев...
-— Сынок,— сказал Тёч-Гёку Аташир-эфе, когда перед ними больше не оставалось сопротивляющихся врагов.— Ты помоложе и порезвее. Гуляй ты и дальше по степи, ищи дальше славы для себя и своих джигитов... А мне, старому аламанщику, дозволь душу потешить: на этот раз я не угонять буду скот, а возвращу его людям...
Тёч-Гёк расхохотался шутке Аташира-эфе и согласился с ним. Впрочем, он и не мог поступить иначе: помимо того, что Аташир-эфе был военачальником более высокого ранга, он еще был и яшули...
На заходе солнца жители селения увидели поднимающиеся в степи и приближающиеся к ним массы пыли. Иные решили, что это приближаются враги. Но вскоре все убедились в том, что это возвращаются овечьи отары, отбитые у иранцев...
Но сколько бы ни вгрызались летучие отряды туркмен во врага, сколько бы ни «отъедали» от него частей, армия принца Солтан-Мурада мирзы все еще была огромной и неуклонно приближалась.
И все же доходившие до всех вести о малых победах делали свое дело, они поднимали дух у серахсцев и прибывших к ним на подмогу жителей иных мест, становились примером воинских доблестей, пробуждали и у немощных стремление взяться за оружие, и они за него брались. К примеру, Санджар-Палван создал и возглавил сотню белобородых всадников...
Наконец оба войска сошлись близ Новрузабада, где и разгорелось большое сражение, впрочем, не выявившее победителя...
Тяжелые размышления одолевали принца Солтан-Мурада мирзу. Как? Он разгромил своего родственника, равного ему по положению принца Салара, в огромной мятежной армии которого туркмены были только одной из составных частей. Казалось бы, когда отпали все остальные участвовавшие в мятеже силы, то с одной частью разделаться не составит никакого труда. Так думали в Тегеране, так же считал еще недавно и он сам, предводитель огромной иранской армии. Но армия его теперь все тает, а силы этих проклятых туркмен словно бы увеличиваются с каждым днем. Эти дикие текинцы будто не видят, как огромен и могуч Иран! Они не боятся его. А того, кто не боится, возможно ли победить?..
«Хорасанская смута» основательно потрясла трон. Она была подавлена с большим трудом, ибо охватила многие племена и народности, в том числе и те, которые обитали в бескрайних дебрях степей. Окончательному искоренению смуты и наказанию виновных в мятеже трон придавал особое значение. Пребывая в Тегеране, шах не отводил пристального взгляда от Хорасана и примыкающих к нему земель. Это и понятно: каджарская династия, лелеявшая мечту превратить в свои вилайеты Хорезм и Бухару, вдруг оказалась перед угрозой потери Хорасана!..
О, этот кунгратский Хорезм! Сегодня злонамеренный Мадемин вступил на тропу своего бесстыжего деда Мухаммеда Рахима и не только запускает корни в Мары, но уже простирает свои разрастающиеся устремления на Серахс и Ахал... И если с туркменами продолжать войну, они могут и позабыть свои старые распри с Хивой и рано или поздно призвать ее себе на помощь, если уже не пытались это сделать... Нет, сейчас Мадемин к ним на подмогу не явится. Он выждет момент, когда текинцев измотает в достаточной мере Иран, который в свою очередь измотают в какой-то мере текинцы. Вот тогда Мадемин и заявится, чтобы диктовать свои условия. Если и не Ирану — для подобного Мадемин недостаточно силен, то Серахсу и Ахалу — все же в ущерб Ирану...
Из подобных размышлений становилось видно, что предводитель шахской армии уже утратил веру в победу над серах-сцами. Но из его размышлений можнобыло сделать и еще один вывод: хотя и заблуждался принц Солтан-Мурад мирза, считая* себя великим полководцем, политиком и дипломатом он все же был отменным...
Как-то, когда беспощадные стычки и сражения вдруг сменило долгое затишье, к Ораз-хану привели плотного коренастого человека с хитроватыми глазами.
— Неужто сам Аббас-Кули-хан дерегезли1 оказался у нас в плену? — воскликнул правитель Серахса.
— Нет, Ораз-хан, до этого дело еще не дошло,— улыбаясь, ответил тот.— Я не пленник, а посол. Эссалам-алейкум!
— Алейкум эссалам...
1 Дерегезли — то есть родом из иранского района Дерегеза.
Они поздоровались за руки.
— Прости, дорогой Аббас-Кули-хан, но мог ли я предполо жить, что светлейший шахзаде вступит в переговоры с мятеж никами? — лукаво сказал Ораз-хан, который на самом дел давно ожидал чего-то подобного.
— Какие текинцы мятежники? — вступил в ту же игру Аббас-Кули-хан.— Их просто сбил с толку этот проклятый Салар. Я убедил в этом шахзаде. И вот я здесь, его посланник. А это лучшее доказательство того, что шахзаде вас больше не считает мятежниками... Вы конечно же не ожидали нас, Ораз-хан?
— Как сказать? И ждали и не ждали...
— Как это? — Глаза Аббас-Кули-хана лукаво заискрились.
— Вначале вы были настроены очень воинственно, дорогой Аббас-Кули-хан. И было непохоже, чтобы вы снизошли до переговоров с нами. Тогда мы действительно этого не ждали... Но теперь, когда вы внезапно немного оттянули свои войска, мы обрели надежду на встречу с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133