Губер ничего не ответил. На месте Матиаса он чувствовал бы то же самое. Когда они подходили к дому Вит-тельбаха, Губер спросил:
— После того крупного столкновения Берта с тобой больше не разговаривала и не писала тебе?
— Нет, гордость ей не позволяет. Да так и лучше. Я бы только хотел, чтобы она не питала ко мне такой ненависти. Это меня угнетает — до сих пор я врагов не имел..
Отослав письмо девице Паю, Матиас стал с замиранием сердца ждать воскресенья. В субботу он весь день со страхом ждал, не придет ли письмо с отказом, но его, к счастью, не было. Матиас и Лена Должны были встретиться в Кадриорге и, если осенний день окажется погожим, пройтись пешком в Козе.
Молодая девушка пришла. Матиас еще издали увидел ее фигурку, узнал ее походку, и сердце у него забилось учащенно, как будто подступив к самому горлу.
По виду Лена Паю за короткое время превратилась в настоящую горожанку. Теперь она была в шляпе и перчатках, причесана по моде, в руках держала зонтик. Она совсем не походила на ту девушку в платочке и финских ботинках, с узелком в руках, которая около трех месяцев назад в Детском парке стояла перед Матиасом, спрашивая, как пройти к мастеру Виттельбаху. Лутц невольно удивился тому, что она так свободно себя чувствует в этой новой оболочке. Глядя на молодую даму, приближавшуюся к Матиасу легким, быстрым шагом, никто бы не подумал, что она провела детские годы в бобыльской лачуге, а потом все время жила в деревне; девушка, которая сейчас протягивала Лутцу свою маленькую руку, обтянутую черной перчаткой, была красивая, изящная барышня из лучшего городского общества.
Оли молча поздоровались и, так как у обоих щеки залились густым румянцем, чуть даже отвернулись друг от друга. Они обменялись несколькими малозначащими словами лишь после того, как прошли рядом сотни две шагов наугад, не выбирая направления. Но потом разговорились с тем оживлением, которое иногда помогает людям, испытывающим неловкость, выбраться из затруднительного положения. У них вдруг нашлось столько тем для беседы, что они стали беспрерывно перескакивать с одной на другую без вел кой связи, даже не давая себе труда хорошенько разобраться в словах собеседника. Говорили они, конечно, о самых обыденных или посторонних вещах, но „в таком тоне, словно было это бог ведает что такое.
Иногда они искоса посматривали друг на друга, старательно избегая встречаться взглядами. Когда девушка овладела собой и внезапный румянец исчез с ее лица, она показалась Матиасу как будто повзрослевшей, более зрелой, по сравнению с тем, какою он ее видел в последний раз. У рта ее иногда появлялась какая-то маленькая трепетная черточка, нарушавшая мягкие, нежные линии губ, а во взгляде сквозила то глубокая задумчивость, то скрытая тревога.
— Вы с охотой пришли сюда, госпожа Паю? — неожиданно спросил Лутц.
— Вполне,— спокойно ответила Лена.— Я ведь все время сижу дома, да еще без дела, а это скучно.
Потом она стала говорить о скором приезде своих хозяев, которых ждали недели через две, и вскоре свела разговор на недавнюю поездку Матиаса в деревню; при этом подробно расспросила, в каких поместьях Матиас побывал, далеко ли они находятся, как туда ехать, кто их владельцы и какие работы Матиас там выполнил.
Эта беседа, несколько принужденная, но все же дававшая им живую радость и наслаждение, продолжалась всю дорогу. Правда, у каждого сердце щемило при мысли о подлинной причине их сегодняшнего свидания, но оба, видимо, старались оттянуть объяснение до более подходящей минуты, утешая себя тем, что время еще терпит. Казалось, им сейчас просто было отрадно побыть вместе, близко друг к другу, и они боялись нарушить эту радость, заговорив о чем-либо серьезном. Не уславливаясь, куда же, собственно, идти, они, пройдя через Кадри-орг, вышли к берегу моря и вскоре очутились у реки Пириты.
— Переправимся на тот берег? — спросил Матиас.
— Я не прочь,— улыбнулась Лена.
— Могу я вам предложить покататься по реке?
— Благодарю вас, с удовольствием.
Когда они переправились па пароме на ту сторону, Лутц с беспокойной суетливостью выбрал одну из стоявших у берега небольших лодок и принес из харчевни закусок и напитков на дорогу. Девушка села у руля, Матиас сделал несколько сильных взмахов веслами — легкий челн быстро заскользил вверх по реке, к рощам Козе.
Был теплый ясный сентябрьский день. Рассеянными, неяркими лучами солнце лениво ласкало зеленоватую мерцающую гладь моря, темное зеркало реки и лес по обеим ее берегам, испещренный багрово-ржавыми пятнами. В воздухе не было ни тумана, ни пыли, он до самого горизонта был чист и прозрачен, и даже наиболее отдаленные предметы вырисовывались резкими контурами; в полуразрушенных стенах монастыря можно было пересчитать чуть ли не каждый камень, а маленькая мыза Козе глядела из-за деревьев в реку точно на картине, до которой, казалось, можно дотронуться рукой. Чем дальше плыла лодка, тем выше и живописнее становились поросшие лесом берега, тем бурливее текла река в своем ложе, окаймленном скалами.
Спутники молчали. Их легкая беседа постепенно замерла, лица стали серьезными. Они глядели вокруг, каждый порой касался взглядом лица другого, по оба были так погружены в свои мысли, что не чувствовали потребности говорить. Их уста сковывало сознание, что неизбежная минута приближается, и они готовились ее встретить.
Чем больше ослабевали путы неловкости, связывавшие их, тем свободнее смотрели они друг на друга, и каждый подолгу задерживался взглядом на лице другого. Матиасом внезапно овладело волнующее чувство, которое он уже испытал, когда в первый раз сидел возле этой девушки и слушал рассказ о ее бегстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111